Баррет отыскал ведро на веревке, черпнул воды за бортом и вылил ее прямо на непокрытую голову врача, который плашмя лежал на палубе. После первого ведра Кид только вяло поежился, после второго попытался встать на четвереньки, после пятого он сидел на мокрой палубе, с недоумением рассматривая пояс без кошелька и рваную, в винных пятнах рубаху.
— Во имя неба, Питер! Прекрати поливать меня!
— Я буду поливать тебя до тех пор, покуда в твоей худой башке не прояснится.
— Там и так ясно, холодно и пусто словно в выпитой бутылке. Как я попал сюда?
— Спроси себя сам. Этим утром тебя выгнали из борделя.
— Невероятно. Но я там не был. Небом клянусь, я спал как чистый праведник и видел сон. Да! Мне снилось, будто я выступаю в Кембридже с докладом… Впрочем, ты все равно ничего не поймешь. Моя речь имела бешеный успех.
— У проституток, которые сочли тебя поэтом в белой горячке. Девки толстухи Джози обмирали от восторга, слушая тебя.
— Потрясающе. Я не припомню ни единого слова.
— У тебя украли кошелек.
— Возможно. Деньги, Питер, они как вода, они приходят и уходят наподобие волшебного прибоя, оставляя в моей душе только мелкий мусор пережитых удовольствий. Чертовски ломит виски. С ребрами тоже не все в порядке. Ты уверен, что меня не избивали ногами?
— А откуда мне знать? — невозмутимо ответил Баррет.
— Хотелось бы прилечь, ох, эта дьявольская боль… Наверняка одно из ребер сломано.
— Приляжешь потом, время не ждет, я специально вытащил тебя из неприятностей.
— Что случилось?
— Пошли.
Баррет без церемоний подтолкнул Генри Кида в сторону кормовой каюты.
— Присядь на скамью. Можешь пить, только не ром. Вот тебе фруктовый сок, старый друг.
— Разве на нашей пиратской посудине есть фруктовый сок?
— Специально для тебя. Он горчит, немного перестоялся, но все же лучше того гнусного пойла, которое дают у Джози под маркой настоящего вина…
— Ох, и вправду перестоялся. Отвратительно.
— Итак, Генри, я собираюсь снова огорчить тебя.
— Что?!
— Кое-кто из наших парней проболтался проституткам. О наших неприятностях в городе уже наслышаны.
— Богом клянусь! Я не виноват!
— Ни за что бы не поверил тебе, Кид-трепач, если бы собственными глазами не видел твоего безумного состояния. Да выложи ты потаскухам все — от начала и до самого конца, никто бы не поверил сказкам сумасброда.
— Кто тогда распустил свой подлый язык?
— Покуда не знаю. Помнишь взяточника и интригана Самюэля Мортонса?
— Губернатора Грей Сэйлз?
— Его самого. Так вот, после того, как на Грей Сэйлз объявился королевский ревизор Гринстоун, Мортонса арестовали и сместили. Старый проходимец отправился в Англию по повелению короля, чтобы держать ответ за свои делишки с покойным изменником — Десмондом Рэем Белтропом.