Животное же и когда спать ложится, все в своем панцире, в дому и в отъединенности от мира пребывает: одежду ему не скинуть, кожа толста. Самец и самка даже когда в одном логове и гнезде спят, не суть плоть едина, ибо каждый своей шкурой прикрыт, единолично в своем доме жить продолжает. А вот когда под одной крышей оказываются мужчина и женщина, они — два существа под одним панцирем, а когда на одном ложе и под одним одеялом — уже два беззащитных новорожденных младенца-сосунка, каждый уже полусущество (пол — половинка, секс — секция, часть, рассеченность), несамостоятельное и несамолежательное, — и эта их неполноценность, нежизненность друг без друга влечет их к соединению, в чем они и становятся плотью единой («жена и муж да пребудут плотью единой» — сказано в Писании недаром именно про людей, а не про всех живых существ) — воссоздают собой целостного Человека, который не случайно двуполым создан, так что идею его мужчина и женщина выражают каждый лишь частично; и потому когда в женском вопросе женщина вопрошала: «разве женщина не человек?» — ей следовало добиваться не ответа: «да, женщина — тоже человек», а ответа другого: что мужчина тоже не человек и что лишь вместе они — Человек1. У «божественного Платона» недаром есть миф о первоначально двутелых человеческих существах — андрогинах («муженщинах», по-гречески), отчего потом, распавшись на половинки, каждая всю жизнь ищет свою родную, — и это неодолимое влечение есть Эрос и любовь. Но Эрос в природе и в животных независим от чувственности, электрической реактивности кожи. Толстокожий бегемот ищет совокупиться с бегемотихой оттого, что пришла пора, и его изнутри распирает эротический сок, а не оттого, что он узрел красивую самку, потерся о нее зрением, телесными касаниями, возбудился, восстал и оросил
Как-то одна шибко интеллектуальная молодая женщина рассказывала мне с удручением, как любит один недавно женившийся жену, которая и мало красива, и вроде не умна, ничего особенного, — только вот чистенькая, уют кругом создала, все перышки почистила, все пылинки сдула — и правда ли, спрашивала она меня, что мужчине, в сущности, именно)это и нужно от женщины, — как ей объяснил один ее умудренный знакомый? — Но ведь такая женщина, блюдя дом, именно их общую кожу ткет: есть лара и пенат, ангел-хранитель целости и здоровья единого из них двух Человека — так, чтобы половинки его прилегали друг к другу без зазоров: притирает мужа к себе, чтоб он привык, что без нее никуда, без нее его нет, и он сам ничего не может, не особь; обволакивает взаимно друг друга пеленой — паутиной, что ткет из своих соков и души (уют и есть эта пелена и покрывало) — и пеленает мужа, как младенца, и он растопляется в первичном блаженстве новорожденности и детскости — то чувство, что и пристало испытывать именно с женщиной, ибо все остальные свои потенции: как воин, мыслитель, дух высокий и творец и проч. — он имеет где проявить: в дневной жизни в обществе. Детскость же свою и новорожденность — только с женщиной. В «Анне Карениной» Китиистая женщина-жена, везде дом создает: и в поездке, и у постели умирающего брата Левина.