– Что ты хочешь этим сказать, нубиец? Ты подозреваешь Квинта в том, что он похитил Децебала?
– Я ничего не подозреваю, господин. Я всего лишь предположил, что рутиарий имел основания мстить даку. Этот человек мстителен и никогда не прощает обид. Он знал, что ты не дашь ему покалечить Децебала, и решил расправиться с ним тайно. Но если ты расскажешь о моих предположениях Квинту он избавиться и от меня.
– Я прекрасно знаю что можно, а чего нельзя говорить, гладиатор, – высокомерно произнес ланиста. – Или ты думаешь, что я уже в расчет не иду, и все здесь решает Квинт?
– Я не хотел тебя оскорбить, господин.
– Квинт никогда бы не решился сделать то, что ты говоришь. Здесь есть один человек, мести которого стоит бояться. И этот человек я.
– Вот поэтому то он и свершил все тайно, господин! – горячо стал убеждать Акциана Юба. – И он знает, где сейчас Децебал. Но если ты его прямо об этом спросишь, то ничего не добьешься, господин.
– Вот как? А у тебя есть план как все разузнать?
– Есть, господин, но я не знал, захочешь ли ты меня слушать.
– Захочу. Излагай.
– Дай мне и Давиду покинуть казарму, и мы проследим за Квинтом. Никто не сделает этого лучше нас.
– Что? – Акциан с удивлением посмотрел на нубийца. – Проследить? Но ты чернокожий и соглядатай из тебя получиться неважный. Ты серьезно думаешь, что тебя никто не заметит?
– Я скроюсь под плащом. Да и не единственный я чернокожий в Помпеях. Здесь полно сухощавых меднотелых египтян и нубийцев! Я не единственный.
– Но все равно их совсем немного. И мне опасно отпускать тебя с Давидом. А если между вами сговор? И вы вместе договорились бежать. Разве подобное нельзя предположить?
– Можно, господин. Но это предположение будет неверным. Если тебе дорога жизнь Децебала, то ты должен поверить мне!
– Хорошо! Теперь уходи в казарму!
– А мое предложение?
– Я подумаю над этим.
– Но…
– Я все сказал!
В тоне Акциана прозвучало раздражение, и нубиец вышел прочь…
Пиратская триера шла вперед, рассекая голубую гладь моря. На веслах здесь сидели свободные люди, а не рабы как на римской триере. И потому они гребли не за страх, а за совесть.
Тимагор внимательно всматривался вдаль.
– Если они не попадут в нас из катапульт в первый раз, то второго шанса у них не будет, – произнес он, обращаясь к гладиатору.
– Я вижу, что наша триера имеет окованный медью таран, – дак указал на сверкающий в волнах грозный медный наконечник, которым можно было таранить вражеские суда.
– Да, таран у нас имеется не худший чем на триере у римлян. И мы не раз пользовались им в морских боях. Но произвести эту операцию сейчас нам вряд ли удастся. Там тоже не новички в морских боя собрались.