Чего только Луи после смерти тетки не делал! Милостыню просил — много-то не подадут, да еще смотри, как бы не попасться на глаза профессиональным нищим. Эти уж точно зарежут или уведут в джунгли, к колдунам. А уж те разберут по косточкам, по органам, в буквальном смысле слова разберут. Печенка, селезенка, легкие, роговицы — все в черном колдовском деле сгодится! Бывали случаи, Луи сам несколько подобных историй знал. Ужас!
Вот и решил сваливать. Насобирал денежек, так, мелочь, потом как-то повезло — от автовокзала одной богатой женщине вещи поднес. Так и стал около автостанции ошиваться, стараясь не пересекаться с местными. Но те, конечно, все равно узнали, подстерегли, избили. Хорошо не убили и колдунам не отдали, проявили, можно сказать, гуманизм. Хорошо, что все заработанные денежки, что не проел, Луи с собой не носил, а припрятал на церковном дворе, у отца Ансельма. Он тоже помог, посадил в попутный грузовик до Агадеса. Агадес — это уже Нигер, почти полпути до Франции. Ну не полпути, пусть треть, четверть — не важно, главное было первый шаг сделать. Луи и сделал, спасибо отцу Ансельму.
Кюре перекрестил на прощанье, крестик подарил. Ничего особо желать не стал, лишь улыбнулся: мол, французский ты знаешь, не пропадешь, доберешься. Так и случилось, не пропал.
В Агадесе встретился с такими же беженцами из Кот-д'Ивуара и Мали. Аннолез и его братия почти всю Французскую Африку пересекли, да что там почти — всю! Кот-д'Ивуар (который раньше назывался Берег Слоновой Кости), Буркина Фасо (бывшая Верхняя Вольта), Мали (эта как только не называлась), Алжир.
Из Нигера в Алжир беженцы с караваном пошли, с берберами. Верблюды, колючки, скрипящий на зубах песок. А ночи холодные — зуб на зуб не попадал. К тому же берберы их не просто так с собой взяли: использовали, можно сказать, вместо рабов в самом прямом смысле! Парни и тюки какие-то на себе тащили, и прислуживали, и все, что угодно, делали, вплоть до того самого, не к столу будь сказанного. Луи тоже, а куда денешься? Бросят в пустыне — кто там найдет твои кости? А и найдут, так… Человек в Африке — невелика ценность.
Луи держался. Трудно было, иногда вообще казалось — невозможно, но держался. Слезы глотал пополам с песком и едкой от костра из верблюжьего помета сажей, все вспоминал… Нет, не мать. Отец давно, еще в самом раннем детстве на охоте погиб, а убитых фульбе мать, сестер, братьев и прочих родственников вспоминать было больно. Тут и так несладко, к чему еще и воспоминания эти? Лучше вот… Что там дальше-то, если по Сене, на батомуш? Мост Александра Третьего? Нет, мост Искусств.