- Что выяснять? Все и так ясно,- со строгостью держалась Катя, хотя совсем другое в душе ее говорило:
"Феденька, как рада я..."
- Ты послушай меня,- затревожился Федор.- И поверь мне. Я не знал, что тебе совсем не хочется видеть меня.
- И письма ни одного не прислал,- призналась она вдруг в своем огорчении.
- Не хотел я твою волю стеснять. Ведь настоящее, может, найдешь, а я помешаю. Зачем?
- Это еще хуже, когда человек гасит себя,- на этот раз с искренней строгостью сказала она. Медленно пошла по тропинке, и это было знаком для него, что она хочет побыть с ним.
- Не гасил я перед тобой себя и не погашу никогда, если я что-то значу для тебя,- в радости, что она пошла с ним, сказал он.
- Ты лучше всех для меня,- решилась сказать она.
Он взял ее руку, остановил.
- Катя.
Она положила руку на его плечо.
- Надолго ты приехал?
- Еще одна ночь.
- Так скоро! Хоть недельку бы еще дали. Что спешить?
- Новая граница. Дел много.
- Дела всегда будут. А паши минутки сейчас - раз в жизни.
- Жизнь как река; новые воды ее наполняют. И это-то хорошо, Катя, хоть эта-то ночка вышла к нам, а завтра - другая выйдет. Ведь и не думал. Нет, думал. Лягу спать и подумаю, что вот так мы с тобой идем. А то подумаю, что с другим ты идешь...
- Про это и написал бы мне. Я тебе ответила бы.
- Так даже лучше вышло. Время нас испытало.
И надежда была. Ведь я не знал, что ты одна.
- И все-таки ты погасил себя. Прошли бы мимо и не знали бы, что такая ночка ждала нас.
Копна ржи рядом с тропой поманила их к своему крову среди сжатого поля.
Они сели на снопы. В копне тлело угревно с влажным и мягким душком, пахло от ржи, как от медовой вощины.
- Вот не виделись, не говорили, а как родной ты мне.
- И ты.
- В мечтах ты со мной долго был.
- И ты, Катя.
Ночь уже чуть оттекла с востока. Туман у самой копны дымился над стерней белой поземкой.
- Я Новосельцева на станции видела. Ты видел его?
- Он завтра здесь будет.
- А как же я? Эти все минутки мои.
- Минутки и годы - все с тобой.
- На границу едешь. Вдруг война?
Он рукой прикрыл ее плечо от сквозившей с лугов прохлады.
- Катя... Катенька... Ты слышишь?
Она со вздохом улыбнулась.
- Нет. Не слышу.
* * *
- Я мечтал посидеть с тобой, Новосельцев, и с тобой, Киря, у костра возле Угры. И вот эта моя мечта сбылась,- сказал Федор перед горевшим костром в изгибе берега, на траву которого наскальзывала вода и отливала с прозрачной зеленью.- Я удивляюсь, как сбываются мои мечты. Не сразу, а сбываются. Я хотел пойти на финскую войну, и это мое желание сбылось. Я решил стать политруком, и вот я-политрук. Я просился к границе, к той самой черте, через которую никому нельзя переступить.