— Авл Вителлий очень красив, — сказал я, пытаясь улыбнуться.
— Сказал бы ты, что он — желанный юноша?
— Да, — сухо ответил я.
— Тиберий тоже так думает, правда, Авл? — хмыкнул Калигула. Нахмурившись, он добавил: — И я. Авл — не обычный житель гарема Тиберия. Он здесь по доброй воле. В отличие от тебя, Ликиск, потому что тебя сюда привезли, и ты даже пытался сбежать. Авл гораздо умнее. Когда я сказал ему, что здесь теперь живет привлекательный и желанный мальчик Ликиск, он захотел с тобой встретиться. Думаю, меньшее, что ты можешь сделать, это его поцеловать.
Мои дрожащие губы были сухими, когда я приложил их ко лбу юноши.
Калигула согнулся от смеха.
— Не там, Ликиск. Ниже. Поцелуй Авла ниже. И не торопись. Я хочу посмотреть.
Вечером, вновь разглядывая мои туники, Витурий не удивился, что ко мне заходили гости.
— Авл очень опасен. Это один из шпионов Калигулы, но думаю, шпионит он и для Тиберия с Сеяном. Берегись его. Он — источник неприятностей, один из тех, что лижет задницы, — Витурий усмехнулся, — более чем в одном смысле.
— Я знал его отца. Жестокий человек.
— Каков отец, таков и сын. Поверь, если Авлу понадобится повысить свой статус за твой счет, он это сделает.
— Спасибо за предупреждение.
Витурий усмехнулся:
— Поблагодари меня, занявшись со мной любовью.
— Ты ведь знаешь, что это запрещено. Если только Тиберий не смотрит.
— Я хочу заняться с тобой любовью без этой козлиной морды.
— Мы жизни лишимся, если нас поймают.
— Рано или поздно наши головы все равно полетят. Никто из нас не становится моложе, и нет ничего более быстротечного, чем молодость и красота. Тиберий любит мальчиков, а не молодых мужчин.
Потрясенный, я вскочил со стула.
— Объясни, что ты имеешь в виду!
— Разве ты не заметил, что все мальчики и девочки на Капри примерно одного возраста? Шестнадцать или около того. Тиберий любит нас молодыми, считая, что к определенному возрасту красота увядает.
— Сколько тебе лет?
— Шестнадцать. А тебе?
— Скоро будет.
Пожав плечами, Витурий улегся на постель, облокотившись на сильные руки и скрестив ноги в лодыжках.
— Вот так-то. Однажды мы оба полетим с утеса.
— Невозможно.
— Это правда.
— Но это же безумие!
— Конечно, безумие. Но все равно правда. Первым это заметил Нерей, который был довольно наблюдательным и умным политиком. Тиберия привлекает не сама по себе юность. Он ищет невинности. Ищет, чтобы ее разрушить. Несколько месяцев назад Тиберий посетил религиозное жертвоприношение на материке, где возжелал аколита, несшего благовония. Тиберий едва дождался конца церемонии, чтобы вытащить этого аколита и его младшего брата, священного флейтиста, из храма и заняться сексом. Мальчики, невинные дети, испугались и начали сопротивляться. Тиберий приказал переломать им ноги. Нерей был убежден, что Тиберий повел себя так не потому, что они сопротивлялись; просто когда Цезарь развратил их, они больше не были чисты и невинны. Он сломал их, как разрушил бы статую бога, которому решил не поклоняться.