– Праздник с угощением, приготовленным по-маорийски, в земляных печах, – объяснил Фергус. – Так они готовили до появления белого человека, пакехи. Вы удивитесь, до чего вкусно!
– Не думаю… – Ее колебания были восприняты Фергусом как сомнение насчет качества еды на ханги, а не как нежелание докучать ему своим присутствием дольше, чем то строго необходимо.
– Не сомневайтесь, вам понравится, – заверил он. – Еда – высший класс. Пальчики оближете! Впрочем, всегда есть чай и сандвичи, если захотите.
Луиза не успела высказать своих соображений по этому поводу, потому что Фергус приказал кучеру ехать. Лошади тронулись, и карета пристроилась за машинами, ползущими по узкой, тенистой дороге.
Процессия свернула в широкие ворота просторного двора. Кучер пристроил карету между запыленным «лендровером» и «фордом» модели «Т». Оглянувшись, Луиза заметила невдалеке вырывающиеся прямо из-под земли клубы пара.
– Приехали! – Кучер снял высокую черную шляпу, пригладил красный жилет. – Я и сам не прочь съесть чего-нибудь. Найду человека последить за лошадьми. Никто не сравнится с маори, когда речь идет о свинине, приготовленной в земляных печах.
– Им нет равных, – согласился Фергус. Он повернулся к Луизе: – Выходите, Мари-Луиза, я подам руку.
– Луиза, – не утерпела и поправила она. Если этот тип вообразил, будто имеет право называть ее как угодно… Вдруг она вспомнила, что Мари-Луиза ее собственное имя. Все равно…
– Мне по душе Мари-Луиза, – с веселой усмешкой парировал Фергус. Ловко спрыгнув на высушенную солнцем траву, он предложил обе руки Луизе. – Ну же, прыгайте!
Он смотрел на нее, сильный, смеющийся, полный жизненных сил, но что-то в Луизе сопротивлялось волнующему ощущению, которое вызывал в ней этот мужчина. Сосредоточившись, она приказала себе не поддаваться его коварной силе.
– Я справлюсь, – слабо сказала она в замешательстве, сковавшем ее чувства. Преднамеренно избегая его протянутых рук, она стала спускаться, наклонившись вперед, но по дороге каблук белой туфли запутался в кружевной вуали. Луиза пропустила ступеньку и упала в трепещущих юбках на землю.
– Все в порядке? – В голосе Фергуса послышалось истинное беспокойство. Он наклонился помочь ей, но, разъяренная своей неуклюжестью, Луиза вскочила почти так же стремительно, как упала. И тут ее лодыжку пронзила ужасная боль.
«О нет»! – Девушке хотелось плакать от досады. Физическая боль отступила перед унизительным фактом: с ней произошло то, что она всегда считала аффектацией жеманных героинь викторианских романов.
Ни за что она не признается, только не ему.