Туз в рукаве (Юнг) - страница 5

Над долиной зазвенела тишина.

Когда сгусток огня застыл в полуметре от ушей старой кобылы, дедок медленно опустил руку, столь же медленно вынул откуда-то трубку с длинным чубуком… и прикурил, зачерпнув пальцем ленту пламени прямо из середины. Непрерывно пуская клубы едкого дыма, старик, кряхтя, сполз с седла, и, шурша мехами, заковылял к костру. За его спиной огонь рассыпался искрами, оставляя в снегу глубокие проталины. Наблюдавший эту картину Фредерик припомнил тонны собранного навоза и скрипнул зубами.

Когда до костра оставалось не больше пяти шагов, настороженное молчание расколол звонкий хохот старика:

— Хау! А я еще с перевала гадаю, что за бледнорожие самоубийцы раселись на пути моего каравана! А это ты, Фуке, старый жулик, пусть матушка твоя пирует рядом с духами твоих предков… не знал, не знал, что ты еще помнишь наш фирменный прикол с огненным шаром!

— Гаол, гриб ты трухлявый, как такое забудешь!? — расхохотался в ответ архимаг.

Зашевелившийся караван, повинуясь невидимому приказу, обтекал костер с тремя фигурами. Женщины быстро разбивали шатры из шкур и войлока, мужчины разводили костры, вываливая сушеный кизяк из поклажи, вокруг засновала разновозрастная зеленокожая молодежь, но к троице никто из них не приближался ближе пяти шагов.

Костер как бы сам собой оказался центром орочьего стойбища.

Гаол опустил зад на мгновенно растеленную под ним попону, и старики ударились в воспоминания. Из которых тролль с удивлением узнал, насколько разный народ иногда обучается в Академии Ортолана: Фуке и Гаол, он же вождь и верховный шаман клана Белого Орла, были сокурсниками, сиреч — непоседливыми студиозусами, любившими женщин, пирушки и, разной степени тяжести, шалости. Нет, от старого архимага, которого Фредерик знал не одно столетие, он вполне ожидал историй о выходках, что творил подающий надежды молодой маг — шило в заднице Аластера по прошествии веков наблюдалось невооруженным взглядом. Но вот от столь солидного и умудренного опытом отца клана (один орлиный нос деда чего стоил) он таких историй никак не ожидал. Для Камнелобого орки до сих пор олицетворяли дикую и разрушительную силу степей, для которой спалить нечто вроде Академии — даже не подвиг. Правда, дед, спохватившись, попытался накормить тролля неким сушеным грибом, "чтоб тому веселей сиделось". Но, заметив едва заметный смешок архимага, Фредерик со всей возможной вежливостью отказался. Фуке тут же выдал Камнелобому причину отчисления будущего вождя нации из Академии — денег степному шаману на вино и девушек не хватало, и он приторговывал среди сокурсников снадобьми сомнительного происхождения, одно из которых "случайно" попало в обед ректора… После того, как старого профессора привели в чувство по истечению недельной ловли глюков, изготовителя очень быстро вычислили, и Гаола вежливо, но непреклонно, выпнули за ворота alma mater. Шаман не особо сопротивлялся, хотя до выпускных экзаменов оставалось всего два месяца — пришли вести, что отец Гаола к тому времени приказал долго жить, в клане началась грызня за место вождя. Орк, по сути, сам спровоцировал свое отчисление, поскольку срочно требовалось занять трон, восстановить спокойствие, а просто уйти не позволяла собственная гордость. Вождем "выпускник" оказался на редкость талантливым — на сей день, по слухам, тотем Белого Орла вобрал в себя около семи разрозненных племен, превратившись из слабейшего клана в сильнейшее из племенных объединений Орочьих Степей. С мнением Гаола считались влыдыки любого из Пяти Королевств, и это при том, что за двести лет клан не вел ни одной крупной войны за степными пределами.