— Подо что? — спросила Дейзи, усаживаясь за стол.
— Да в больнице. Я как-то раз свою булку разрезала пополам. А по правилам там… не полагается заниматься — это они там такое слово употребляют, — заниматься едой иначе как ее есть. Так у меня в кармане был такой ножик, пластмассовый, я и разрезала булку пополам, а на меня Люку донесли. «Я слышал, ты свои булочки разрезаешь, Нина», — говорит мне Люк, скрестив руки на груди. — Девочка нелепо выкатила глаза, заканчивая рассказ. — Булка-Люк. Паршивец траханый.
Дейзи и Хармон переглянулись.
— А как же ты выбралась из больницы? — спросил Хармон.
— Сбежала. Но в следующий раз, родители сказали, они меня принудительно туда отправят, вот тогда мне пиздец.
— Лучше съешь пончик, — сказал Хармон.
Девчонка хихикнула:
— Вы вроде как чокнутый.
— Он не чокнутый. Он о тебе тревожится. А теперь ешь пончик, — мелодично произнесла Дейзи.
— Ну так, интересно, что тут у вас происходит? Между вами двумя, а? — Девочка переводила взгляд с Дейзи на Хармона и обратно.
— Мы друзья, — объяснила Дейзи.
Но Хармон заметил, что щеки у нее порозовели.
— Ладно. — Нина снова перевела взгляд с одного на другую. Слезы опять выступили у нее на глазах и поползли по щекам. — Не знаю, как я буду без Тима, — сказала она. — И не хочу обратно в больницу.
Ее начало трясти. Хармон снял с себя толстый шерстяной кардиган и накинул девочке на плечи.
— Конечно не хочешь, — согласилась Дейзи. — Но тебе надо поесть. И у тебя еще будут друзья — другие парни, ты и сама это знаешь.
По незначительной смене выражения на бледном лице Хармон вдруг понял, что именно этого девочка и страшится — жить без любви. Кто же этого не страшится? Но он понимал и то, что у ее проблем длинные и запутанные корни, что уют и покой маленького коттеджа Дейзи не дадут ей сколько-нибудь длительного облегчения. Девочка очень больна.
— Сколько тебе лет? — спросил он.
— Двадцать три. Так что вы не можете меня насильно в больницу упечь. Это-то дерьмо мне известно, — добавила она. — Так что и не пытайтесь.
Хармон протянул к ней раскрытые ладони:
— Да я и не пытаюсь ничего. — Он опустил руки. — А разве тебя не арестовывали?
Нина кивнула:
— Ага. Пришлось в суд явиться. Мы оба ГПН[22] получили, а я дополнительно лекцию должна была прослушать. Я же с теми грёбаными полицейскими как последняя задница себя повела.
— А что такое ГПН?
Но силы у Нины иссякли, она сложила руки и опустила на них голову — точно так, как Хармон видел это в тот день, в кафе на марине. Хармон и Дейзи обменялись взглядами.
— Нина, — тихо произнес Хармон, и она повела глазами в его сторону. Он взял со стола пончик. Сказал: — На моей памяти я никогда никого ни о чем не умолял. — (Нина едва заметно улыбнулась ему.) — И вот я умоляю тебя: поешь.