– Боюсь, такую замену не примут.
Жан осторожно положил руку Такнеллу на плечо. Тот сразу же отстранился. Как неизменно убеждался Жан, жалость быстрее всего заставляет мужчин проявить твердость.
– Занимайся своим делом, француз! – прорычал Такнелл.
Он отвернулся, дождался, чтобы Жан убрал меч, а потом снова привел его на газон.
Она ждала его там с двумя дамами. Как только он появился, они прервали разговор.
– Мсье Ромбо, надеюсь, мой доблестный Такнелл хорошо с вами обходится.
– Превосходно, ваше величество, – ответил он, на что она махнула своей шестипалой рукой:
– Ко мне не следует так обращаться. Так повелел король, а он не из тех людей, кого можно гневить или разочаровывать. – Анна Болейн обвела взглядом смущенные потупившиеся лица. – Почему вы все такие мрачные? Разве вы не понимаете, какое это облегчение – снова стать женщиной после тысячи горестных дней в качестве королевы? Моей голове легче без короны, а скоро и плечам станет легче… – Она замолчала. – Извините, мсье Жан, дорогой доктор: англичане обладают ужасной привычкой шутить перед лицом несчастий. Это, может быть, и хорошо для меня, но не для тех, кому я дорога. Простите меня, – обратилась она ко всем. – Однако у нас остается эта проблема с обращениями. Если я не королева, то, возможно, я по-прежнему леди? «Леди Анна» – звучит как героиня какой-нибудь жуткой баллады… впрочем, я и есть героиня такой баллады. Как насчет просто «Анны Боллен»? Так меня зовут в моем родном Норфолке, где не признают, важничанья. Нет? Хорошо, а как вы называли свою любимую, Жан Ромбо, свою первую возлюбленную из долины Луары? Может, мне похитить ее имя, раз уж я собираюсь похитить последнюю ласку у ее дружка?
Тут она рассмеялась, хотя остальные не присоединились к ней, и в ее смехе Жан услышал что-то, что напомнило ему о Лизетте, когда он впервые увидел, как эта десятилетняя девочка ловит кур на отцовском дворе. Или когда ей было четырнадцать и он поцеловал ее на берегу реки. Или в шестнадцать с венком невесты в волосах. Или в двадцать пять, когда он так долго был на войне, а она все ждала его, хотя все уже стали называть ее старой девой. И последние пять чудесных лет, проведенных вместе.
Жан на секунду закрыл глаза, а когда снова открыл их, то нырнул прямо в глубину глаз Анны, потому что она шагнула ближе. Она заговорила, но ему показалось, что ее губы не двигаются, а слова звучат прямо у него в голове.
– Лизетта? Красивое имя. Но кажется, оно слишком драгоценно, чтобы брать его взаймы.
Жан снова почувствовал неуверенность, потому что был убежден в том, что не произнес вслух ни звука – и все же эта женщина с легкостью прочла его мысли. Она поймала его мысль. Он, безликий, человек в маске – оказался открыт перед нею.