— Краше. Слушай, — перешел на следующий виток нахальства Роберт. — Ленка наверно себе в Париже барахла накупила, московские шмотки носить не будет.
— А, провинциалочка, — понимающе кивнул Мишка. — «Хороша я, хороша, плохо лишь одета». Да бери, конечно. Ленка сколько раз говорила: вернусь, всё из шкафа на помойку. Только как у твоей цыпы с комплекцией? Ленка у меня, сам знаешь, существо эфемерное. Одежда 42-й, обувь 35-й.
— В самый раз будет.
В общем, и с хатой, и с гардеробом устроилось.
До вечера катались по городу. Пообедали попросту, в пельменной. В глаза Анне он заглядывать по-прежнему не решался, поэтому мыслей ее не слышал. И чем ближе подходило время ехать к Мишке, тем больше нервничал.
В семь часов они вошли в шикарную квартиру на Кутузовском, всю уставленную стеклянными этажерками с фарфоровыми фигурками. Анна так и прилипла к ним — все до одной рассмотрела, а некоторые даже погладила.
Роберт ждал ее в спальне, под огромной златорамной копией матиссовского хоровода, перед широченной арабской кроватью (со вкусом у Мишки с Ленкой было так себе). Сейчас должно было произойти то, ради чего романтические юноши похищают прекрасных девиц. Эротического возбуждения он, однако, не испытывал, лишь непонятный страх.
Минут десять так простоял, всё больше волнуясь, прежде чем наконец заглянула Анна.
«Ты что здесь делаешь?»
Глаза ясные, совершенно невинные, безо всякой задней мысли (уж это-то Дарновский, властитель чужих дум, видел ясно).
Он поспешно шагнул к ней, обнял и опустил глаза, чтоб она не прочла в них страх. Стал целовать ее в шею.
Что же не так? Что мешает?
Инна?
Нет, о ней он сейчас не думал.
Может то, что он не получает подсказок, как в прежние донжуанские времена? Не удается сыграть в «горячо-холодно»? Но за годы моногамного брака с длинноресничной Инной он вроде бы привык обходиться без суфлера.
Нет, не то. Что-то другое мешало Роберту забыть обо всем на свете и умереть от счастья в объятиях прекраснейшей из женщин.
Она взяла его ладонями за виски, мягко подняла ему голову.
«Это можно, только когда иначе нельзя. А тебе это не нужно. Давай лучше пить чай. Тут есть чай?»
«Она права, — подумал, то есть всё равно что произнес он. — Не сейчас, потом. Когда будет правильный момент».
Чай у Лабазниковых нашелся, и приличный, «Три слона». У хозяйственной Ленки с запасами вообще оказалось всё в порядке, одних консервных банок, наверное, штук сто. Видимо, когда уезжала в Париж, предполагала, что за время отсутствия в Москве с продуктами настанет полный карачун. Был в шкафах и сгущенный кофе, и зеленый горошек, и концентрированное молоко, и тушеное мясо, и венгерские овощные салаты.