Следующий день начался с того, что Роберт и Карлос поехали в Брентвуд, домой к Джорджу Слейтеру.
— Ух ты, милый домик, — сказал Карлос, восхищаясь этим удивительным зданием.
Даже по высоким стандартам Голливуда дом производил впечатление. Он стоял в конце узкой подъездной дороги, в тени дубов, с которых недавно облетели почти все листья. Резные притолоки и безупречно белый фасад выделяли его даже среди изысканных домов, окаймлявших улицу.
— Кажется, работа адвоката имеет свои преимущества, — отозвался Роберт, паркуя машину не доезжая до дома.
Они пошли по булыжной тропинке, поднялись по невысокой лестнице к входной двери и нажали кнопку звонка на видеофоне.
— Да, — ответили им через несколько секунд.
Оба детектива подняли значки к маленькой камере на стене и представились.
— Вы не могли бы подождать минуту? — Голос был мягкий и женственный, но Роберт различил в нем слабую дрожь, как если бы его обладательница очень долго плакала.
— Конечно, мэм.
Они терпеливо прождали почти минуту, прежде чем услышали звук приближающихся шагов. Дверь открылась, и за ней оказалась очень привлекательная женщина с золотистыми волосами, убранными в гладкий пучок на затылке. Ее губы оттеняла бледно-розовая помада, макияж был едва заметен, ровно настолько, чтобы скрыть темные круги под грустными карими глазами. Роберт решил, что ей около тридцати двух лет. На ней было легкое черное платье из шифона, которое идеально облегало ее фигуру. Горе придавало ей усталый и измотанный вид.
— Здравствуйте! — Женщина была наделена какой-то поразительной статью с оттенком некоего деликатного превосходства.
— Спасибо, что согласились нас принять, миссис Слейтер. Надеюсь, мы не очень вас потревожили.
Кэтрин выдавила улыбку и шагнула в сторону.
— Прошу, входите.
В доме стоял запах ароматизированных свечей, возможно жасминовых, но атмосфера казалась холодной и безличной. Стены выкрашены белой краской. Роберт заметил на них квадраты еще более светлого цвета там, где когда-то висели картины.
Она проводила их в комнату, видимо кабинет. Книжные полки были пусты, а диван с креслом были накрыты большими белыми простынями от пыли. Комнату заливал яркий свет, потому что с окон были сняты занавески, раньше защищавшие ее от солнца. Разбросанные по комнате картонные коробки довершали декорацию переезда.
— Извините за беспорядок, — сказала она, стягивая простыни с дивана и кладя их на большой дубовый стол в нескольких шагах от окна. — Садитесь, пожалуйста.