Такой рубрики в газете никогда не было, но, без сомнения, Валентина предпримет все возможное, расшибется в лепешку, как говорится, чтобы открыть ее, как только зазвенит немецкое золото.
— Здравая мысль, — оценил Роберт. — Сколько подобных статей готова предоставить ваша газета, и входят ли услуги журналиста в стоимость рекламы?
Они определили объемы, обговорили условия, перешли к расчетам.
— Я начинаю работать при скидке в пятьдесят процентов, — вбросил немец пробный шар.
Агнесса давно перешагнула через стеснение и неловкость при обсуждении денежных величин и торговалась легко и внимательно, без азарта, подобно ведущему «Поля чудес.»
— Невозможно, — с сердечной улыбкой возразила она. — Пятнадцать процентов.
— Тридцать, — уступил немец.
— Двадцать и это предел, — вздохнула она.
— Сойдемся на двадцати пяти, о'кей?
— О'кей.
Роберт Кофман подписал очень хороший договор и, как все иностранцы, расплатился наличными без расписки. Пора было уходить, но Агнесса медлила.
— Роберт, можно ли мне о чем-то попросить вас?
— С удовольствием, Агнесса.
— У великого Гете есть стихотворение, которое я мечтаю услышать в подлиннике. Он создал его, не дыша, в состоянии священного вдохновения. В переводе это теряется, даже у Лермонтова.
Горные вершины
Спят во тьме ночной,
Тихие долины
Полны свежей мглой,
Не пылит дорога,
Не дрожат листы,
Подожди немного,
Отдохнешь и ты.
Не могли бы вы прочитать его по-немецки?
Он слушал ее с широко открытыми глазами. Потом набрал воздуху и сконфуженно признался.
— Я… я не знаю этого стихотворения Гете. Должно быть, когда его проходили в школе, я болел.
Смеясь, они направились к двери. На ходу он вложил кастрюлю с крышкой в большой пакет и вручил Агнессе.
— Я поражен, — он проводил ее к лифту, склонился и поцеловал руку. — Вы любите театр? Балет Большого?
Мило отшутившись, она скользнула в открывшиеся дверцы. Бог с ним, с командированным мужчиной, везде они одинаковы.
Алекса тоже заинтересовал глава «Представительства…» Роберт Кофман. В область интересов собственных предприятий Алекса входили и спиртовые заводы, и нефтепродукты, равно как и легальная связь с зарубежьем. Через своих людей Алекс предложил Роберту встречу и приехал на Октябрьскую.
Они понравились друг другу.
Вторая встреча, совместный обед, происходила в ресторане «Зубр», у Алекса. Конечно, Роберту об этом не сказали. Беседа шла легко, дружески, лишь изредка и будто случайно касаясь объемов и размещения строительств в нужных Алексу регионах. Светлое вино разливал сам метрдотель, он же принес на блюде молодую стерлядь, которую дорогой гость минут сорок назад сам же и выбрал в хрустальном бассейне с фонтанчиком посредине. Не так-то прост оказался и Роберт Кофман! Алекс включил свои «уловители», как называл он тончайшую способность ощущать рождение чужой мысли, слышать «подсловие и засловие» в произносимых речах, входить в состояние души собеседника, и с безмолвным извинением прощупал того по двум-трем уровням. Получалось, что немец доверял собеседнику, но опасался подвоха и держался настороже, хотя твердо решил свое участие в выгодном бизнесе не продешевить, но и риска не допустить ни малейшего. Так, почти без слов, на полунамеках удалось достичь взаимопонимания. Вино было выпито, официант подал кофе и мороженое.