А Гоша улетел, даже не попытавшись помочь принесшей ему славу диковинке. Нафаня остался один в чужом мире, больной, среди змей и ядовитых пауков, злобных хищников и просто больших животных, что могли в любой момент ужалить, сожрать, просто раздавить его, лежащего в беспамятстве на влажной земле.
Там-то его нашел и выходил Кеша, отпоив волшебным эликсиром, подарком правителя Изумрудного города.
Едва Нафаня окреп и набрался сил для полета, они отправились восвояси, сделав небольшой крюк для того, чтобы проведать Гошу. А он стал личностью известной, и найти его оказалось не сложно. Крокодилу попугайчатина пришлась по вкусу.
Покончив с ним, друзья вернулись домой, благополучно подведя черту под нафаниной африканской эпопеей.
Вторжение
(таинственные сны)
Мой очередной визит к бабке не сулил ничего необычного. Но оно было — в поведении Нафани. Его словно подменили, он стал неразговорчив, лишь изредка появлялся из своей щели. На мои вопросы отвечал односложно, «да» или «нет», но большей частью отмалчивался. Я перестал узнавать некогда жизнерадостного, а теперь угрюмого и нелюдимого домовенка.
До позднего вечера я изводил себя догадками, что же произошло, отчего изменился мой друг. Ответа не было, и я прекратил мучить себя бесполезными вопросами, на которые не знал ответа.
Я последовал мудрой пословице, придуманной древними. «Утро вечера мудренее», — гласила она, и вскоре по дому разносился мой молодецкий храп.
Сон первый. Сборы
И приснился мне сон, удивительно правдоподобный, больше походивший на явь. Снилось, что я стал маленьким и пушистым, а моя физиономия, случайно увиденная в зеркале, была точной копией Нафани, такая же вечно самодовольная и плутоватая. И сижу я на печи, занимаясь очень важным делом, — навожу красоту.
Я нашел применение куску ржавого напильника, найденного в куче разной рухляди в бабкином сарае. Старушка такая растяпа, вечно теряет, а порой просто не замечает валяющиеся под ногами ценные вещи, такие как эта.
Еще немного, и неряшливо обгрызенные ногти приобретут благопристойный вид, и мне не стыдно будет показаться и в самом изысканном нечистом обществе. Чем ближе к концу подходила работа, тем на душе становилось светлее и радостнее. Я даже принялся насвистывать опереточный мотивчик. Но его пришлось прервать, вместе с обработкой последнего ногтя.
Причина, — письмо, возникшее из ниоткуда и опустившееся мне на колени. Писем я не получал ни разу. Что-то случилось в сказочном мире, иначе бы не стали оповещать меня столь официальным способом. Письмо вскрыто, глаза принялись скользить по строчкам написанного. И чем дальше я читал, тем выше поднимались от удивления брови и сильнее сжимались кулачки.