— Нет, мамочка, нет! Я хочу быть с тобой, не оставляй меня, мамочка, — девочка-подросток уткнулась лицом ей в колени. – Я справлюсь, мамочка, только не оставляй меня.
По лицу женщины катились слезы.
— Ты так же бесполезна, как и я, — едва слышно прошептала она. Девочка съежилась, вцепившись в колени матери.
— Я сильная, мамочка! Смотри, я даже не плачу! – она сжалась в тугой клубок, скрывая текущие по лицу слезы.
Женщина безучастно потрепала малышку по волосам.
— Не бесполезна, — шепотом сказала Тига.
Ее пальцы, до того остервенело сжимавшие волосы Говейна, разжались.
Девушка беззвучно плакала.
Вейн, зажмурившийся от града ударов, открыл глаза. В позе, удобной только для драки, Тига плакала над ним, закрыв лицо рукой. Кровь и слезы смешались с пылью и стекали по ее ладони. Парень впервые обратил внимание на то, насколько маленькой была ее ладошка, и в оцепенении наблюдал за тем, как по ней течет грязь.
— Я не бесполезна, — как зачарованная, тихо повторяла Тига. – Нет, не бесполезна, нет-нет...
Она медленно покачивалась, в такт своим рыданиям, грозя рано или поздно раздавить Вейну руку. Парень посмотрел на свои отбитые пальцы, и на его лице расплылась невеселая улыбка. Он снова ухватился за футболку Тиги и, на этот раз гораздо аккуратнее, дернул, повалив девушку на себя. Девушка всхлипнула и прижалась лицом к его груди.
— Мы похожи, — без интонации сказал Вейн. Потом вздохнул и искалеченной рукой прижал Тигу к себе. Та продолжала реветь, не в состоянии взять себя в руки.
Парень деликатно помолчал несколько минут, а потом достаточно сильно встряхнул девушку за плечо.
— Хватит уже, цветочек, блин. Слезай с меня.
— Да, извини, — Тига встала с колен и подала Вейну руку, помогая подняться с пола. Паренек сделал пару шагов и опустился на свой спальник. Он поморщившись ощупал свой затылок и с легким недоумением посмотрел на кровавый след на ладони.
— Разбила-таки, — прокомментировал он. – И куртку измазала... Кошмар.
Тига понурившись стояла у стены. Платок, раньше служивший повязкой для вылазок наружу, был скатан в импровизированный тампон и прижат к разбитому носу.
Вейн вгляделся в несчастное лицо девушки и рассмеялся.
— Ну ты и истеричка, я тебе скажу, — он пошевелил разбитыми пальцами, проверяя, все ли целы. – Самомнение у тебя ого-го...
Его голос стал серьезным.
— Но все, что я сказал – правда. Смирись с этим. Дольше проживешь.
Девушка покачала головой.
— Нет. Я буду жить так, как считаю нужным. И лучше сдохну, как собака, чем буду существовать, как вещь, — серьезность речи была слегка подпорчена гундосым голосом, но даже не смотря на это в нем звенел металл.