ягод. От переполнявшего ее наслаждения Эвелин застонала. Где-то в районе
поясницы появилась дрожь, как будто натянулись и заколебались струны,
возбуждающие сплетения нервов... Чтобы заглушить опьяняющее возбуждение, надо
было попытаться соскочить с лошади, но единственное, что удалось ей сделать
-- пошевелить бедрами. В это время рука Абулшера потянулась к краю длинной
юбки и подняла его высоко над коленями. Взгляд тхальца остановился на розовом
шелке штанишек.
-- Зачем вы, европейские женщины, носите это здесь?
Странно, но прозвучавшие слова успокоили Эвелин, прогнали страх и
неуверенность. Больше того, теперь она испытывала нежность к этому
человеку. Она поцеловала его в щеку и положила голову на его плечо. Но
он оттолкнул ее и достал из ножен длинный нож. Одной рукой он оттянул
шелк трусов Эвелин на себя, а другая рука точно рассчитанным движением
отсекла и отбросила кусок ткани. Обнажился почти весь лобок --
выпуклый, пушистый, обильно покрытый золотистыми волосами. Однако он
вроде бы и не привлек внимания тхальца, который молниеносно извлек из
прорези в брюках вздыбленный половой член. Эвелин поразила его длина,
которая могла бы соперничать с длиной полицейской дубинки.
-- Возьми его в рот! -- негромко скомандовал Абулшер.
Эвелин застыла, она вновь испугалась, ее страшил вид колыхающегося перед
глазами, напряженного органа. Абулшер схватил ее за волосы на затылке и
сильно пригнул голову. От неожиданности Эвелин вскрикнула и раскрыла рот, и
тут же упругий мужской орган оказался у нее во рту. С удивлением она
обнаружила, что не ощущает ни брезгливости, ни неприязни. Напротив, она
готова была торжествовать, сознавая свою власть над мужской силой. Ведь
сейчас, если она захочет, то может своими зубами сделать ему очень больно. А
может даже перекусить его! Но нет, нет, она не будет делать ни то, ни другое.
Робко она провела языком по самой верхушке органа... Кончик языка нащупал
желобок с углублением. Орган дернулся, даже подпрыгнул. Значит, ему приятно!
Вал нового возбуждения обрушился на Эвелин, ее сводила с ума сама мысль о
том, что она может подчинить себе это, такое страшное на первый взгляд,
орудие. Исступленно она принялась сосать, покусывая, обхваченный губами
член, сдавливать его основание рукой, дергать растущие вокруг курчавые черные
волоски. Низко склонившись над стоявшим вертикально мужским членом, она
вцепилась в него своим ртом, как собака в лакомую кость...
А руки Абулшера, гладя Эвелин по спине, дошли до тяжелых полушарий ягодиц и
чуть раздвинули их. С силой, но вместе с тем мягко, округлая девичья попочка