— Вы полагали, — повторил Годвин со злорадной улыбкой.
Суконщик с трудом сдерживался.
— Это нечестно, Годвин! — глухо бросил он. — Ты прекрасно знал, о чем идет речь!
— Я ничего не знал, а называть меня следует «отец-настоятель».
Эдмунд повысил голос:
— Тогда мы вернулись туда же, где топтались и три месяца назад, когда аббатом был Антоний! Только теперь вместо плохого моста у нас не будет вообще никакого. Неужели ты надеешься построить его бесплатно? Горожане могут одолжить свои сбережения аббатству под залог мостовщины, но просто так денег не дадут… отец-настоятель.
— Тогда им придется обойтись без моста. Я только что стал аббатом. И вы предлагаете мне начать с уступки права, принадлежавшего моему аббатству сотни лет?
— Но ведь временно! — взорвался Эдмунд. — А если ты не сделаешь этого, никто вообще ничего не получит, потому что никакого треклятого моста не будет!
Керис пришла в бешенство, но укусила себя за язык и попыталась понять ход мыслей Годвина. Он явно намерен отплатить за вчерашнее, но следует ли понимать его слова буквально?
— Чего ты хочешь? — спросила девушка.
Эдмунд удивился вопросу, но ничего не сказал: он потому и брал Керис на встречи, что дочь очень часто подмечала то, что он пропускал, и задавала вопросы, которые не приходили ему в голову.
— Я тебя не понимаю, — ответил аббат.
— Ты застал нас врасплох. Мы совершенно не были к этому готовы. Ладно. Получается, мы кое на что рассчитывали, а ты не даешь на это разрешения. Но зачем? С какой целью? Просто выставить нас дураками?
— Вы просили об этой встрече, не я.
Эдмунд не выдержал:
— Как ты разговариваешь с дядей и двоюродной сестрой?!
— Погоди, папа, — попросила Керис. Новоявленный аббат наверняка что-то задумал, этого нельзя допустить. «Хорошо, — решила она, — попробую догадаться». — Дай мне подумать.
Годвин хочет построить мост, должен хотеть, все остальное бессмысленно. Все эти разговоры о лишении аббатства исконного права — пустые слова, цветистая риторика, которой обучаются все студенты Оксфорда. Может, он хочет, чтобы Эдмунд согласился на мост Элфрика? Вряд ли. Брат, конечно, оскорблен, что олдермен через его голову обратился к горожанам, но должен же он понимать, что Мерфин почти за те же деньги предлагает мост вдвое лучше. Тогда что? Надеется выжать побольше денег?
Керис пришла к выводу, что Годвин внимательно изучил приходо-расходные книги аббатства. Много лет, ничем не рискуя, он критиковал бездарного Антония, и вот теперь все ждут, что новый настоятель наконец одолеет трудности. А одолеть их, вероятно, оказалось не так просто, как предполагалось вначале. Может, глава братии переоценил свои способности и, придя в отчаяние, собрался заполучить и мост, и мостовщину? На что же он рассчитывает?