— Пей сам, — покачала головой крестьянка. — Какое-то время ты не сможешь купить себе эля.
Вулфрик размышлял вслух:
— Странно, что у Перкина нет денег. После Натана Рива он самый богатый в деревне.
— Да есть у него деньги. Под печкой кувшин с серебряными пенни. Я видела.
— Тогда почему же он нам не заплатил?
— Не хочет трогать сбережения.
Вулфрик оторопел:
— Так он мог бы заплатить, если бы хотел?
— Конечно.
— Тогда почему я согласился работать за еду?
Гвенда нетерпеливо хмыкнула. Как же он медленно соображает!
— Потому что иначе вообще не было бы работы.
Вулфрик решил, что их надули.
— Нужно было настоять.
— Так чего же ты этого не сделал?
— Но я не знал про кувшин под печкой.
— Господи, да неужели ты думаешь, что такой богач, как Перкин, обеднеет от того, что не продал телегу яблок? После того как он десять лет назад прибрал земли твоего отца, у него земли больше всех в Вигли. Еще бы не было сбережений!
— Да, понятно.
Пока муж допивал эль, Гвенда смотрела в огонь, потом легли спать. Он обнял ее, она положила ему голову на грудь, но большего не хотелось. Злилась. Говорила себе, что не надо валить все на мужа: их добил Перкин, не Вулфрик. Но злилась все-таки на Вулфрика — бешено злилась. Когда тот уснул, поняла, что злится не из-за жалованья. Такие неудачи время от времени выпадают каждому, это как непогода и заплесневевший ячмень. Тогда из-за чего же?
Вспомнила, как Аннет, спускаясь с телеги, оперлась на Вулфрика. За кокетливую улыбку и последовавшее радостное смущение мужа ей захотелось ударить его по лицу. «Я злюсь на тебя, — думала она, — потому что из-за этого пустого, вздорного кокетства ты все еще становишься полным идиотом».
В воскресенье перед Рождеством в церкви после службы состоялся манориальный суд. Было холодно, и сельчане жались друг к другу, кутаясь в плащи и одеяла. Председательствовал Натан Рив. Лорда манора Ральфа Фитцджеральда не видели в Вигли уже много лет. Тем лучше, думала Гвенда. Кроме того, он теперь стал сэром Ральфом и владел еще тремя деревнями, так что вряд ли его будут особенно интересовать бычьи упряжки и коровьи пастбища. На неделе умер бездетный вдовец Альфред Шортхаус, державший десять акров.
— Прямых наследников у Альфреда нет, — довел до сведения сельчан староста. — Его землю хочет взять Перкин.
Гвенда так удивилась желанию Перкина взять еще земли, что, пока подыскивала ответ, ее опередил волынщик Аарон Яблочник:
— Альфред болел с лета. Он не пахал осенью и не сеял озимых. Все это нужно делать. А у Перкина и так много забот.
Натан злобно спросил: