— Я хочу сказать, никто не знает, куда делся аббат Годвин с монахами.
— Почему же, я знаю.
В конце февраля установилась теплая солнечная погода. Керис выехала из Кингсбриджа в обитель Святого Иоанна-в-Лесу на серовато-коричневом пони. Мерфин оседлал черного коба.[16] В обычное время при виде монахини, путешествующей в сопровождении мужчины, все недоуменно подняли бы брови, но наступили странные времена.
Разбойников теперь боялись меньше. Их тоже выкосила чума. Тэм Невидимка, прежде чем покинуть этот мир, назвал свое имя. Кроме того, резкое сокращение численности населения привело к изобилию в округе еды, вина, одежды — что обычно грабили. Оставшиеся в живых разбойники могли спокойно брать все, что угодно, в опустевших городах и покинутых деревнях.
Узнав, что Годвин всего в двух днях пути от Кингсбриджа, Керис поначалу расстроилась, понадеявшись, что он уедет куда-нибудь далеко-далеко и уже никогда не вернется. Но ее обрадовала возможность вернуть ценности аббатства и особенно сестринские хартии, необходимые при решении вопросов об имущественных и других правах.
При встрече с аббатом она потребует возвращения монастырского имущества от имени епископа. Настоятельница везла с собой письмо Анри. Отказ явится доказательством того, что беглец не спрятал их в безопасное место, а украл. Тогда епископ сможет вернуть их силой закона, а то и просто приехать в обитель с вооруженным отрядом. Хотя и опечалившись тем, что Годвин не навсегда исчез из ее жизни, монахиня предвкушала открытую схватку с его трусостью и лживостью.
Выезжая из города, вспомнила путешествие во Францию — тогда ее каждый день ждали настоящие приключения. Мэр. Из всех, кто умер от чумы, Мэр ей не хватало больше всего: ее красивого лица, доброго сердца, любви. Но рядом был Мерфин, целых два дня. Пока ехали лесом, они без умолку болтали обо всем, что взбредет в голову, как в детстве.
У Фитцджеральда, как всегда, в голове роилось множество замыслов. Несмотря на чуму, на острове Прокаженных он строил таверны и лавки, собирался снести постоялый двор, оставленный ему в наследство Бесси Белл, и поставить на этом месте вдвое больший.
Керис догадывалась, что Бесси не просто так завещала ему «Колокол», но винить в этом могла только себя. По-настоящему Мерфин тянулся к ней, а дочь Пола была на втором месте — это знали обе женщины. И все-таки монахиня ревновала и злилась, представляя себе возлюбленного в постели с пухлой трактирщицей.
В полдень сделали привал у ручья, пообедали хлебом, сыром и яблоками, чем питались все путники, кроме самых богатых, покормили лошадей зерном: животным, которым нужно везти на себе человека целый день, лесной растительности недостаточно. Поев, ненадолго прилегли на солнышке, однако на холодной и мокрой земле было не уснуть, и они решили продолжить путь. Им стало легко друг с другом, как прежде. Мерфин всегда умел заставить ее смеяться, а ей, свидетельнице ежедневных смертей, требовалась разрядка. Скоро целительница уже не злилась из-за Бесси.