— На счету этой святой женщины множество благочестивых деяний.
«Например, убийство мужа», — подумала аббатиса, но сказала другое:
— Однако должна же быть причина, по которой ее милости удостоился Томас.
— Он просил королеву, как и сотни других людей, и она не отказала ему в благосклонности, как нередко поступают знатные леди.
— Обычно они так поступают, когда их что-то связывает с просителем.
— Нет-нет, я уверен, здесь никакой связи нет.
Его волнение лишь убедило Керис — он врет и не скажет правды, поэтому настоятельница оставила эту тему и отправила Эндрю ужинать в госпиталь. На следующее утро целительница столкнулась во дворике с братом Томасом, единственным монахом, оставшимся в аббатстве. Он сердито спросил:
— Зачем ты расспрашиваешь Эндрю Линна?
— Потому что мне интересно, — несколько растерянно ответила она.
— Чего ты добиваешься?
— Ничего я не добиваюсь. — Керис обиделась на резкий тон Томаса, но не хотела с ним ссориться. Весеннее солнце ярко освещало дворик. Чтобы разрядить обстановку, аббатиса присела на низкую ограду аркады и очень просто спросила: — Что все это значит?
Лэнгли был сух:
— Ты меня допрашиваешь?
— Вовсе нет, успокойся. Я просматривала хартии, составляла списки, делала копии. И одна привела меня в недоумение.
— Ты лезешь в дела, которые тебя не касаются.
Монахиня сдержалась.
— Я настоятельница Кингсбриджа, исполняю обязанности настоятеля, для меня здесь ничего не может быть секретом.
— Ну что ж, начнешь копать эту яму, пожалеешь, обещаю.
Звучало как угроза, но она решила не раздражать собеседника и зайти с другого боку:
— Томас, я думала, мы друзья. Ты не имеешь права ничего мне запрещать, и очень грустно, что пытаешься это делать. Не веришь мне?
— Да ты и понятия не имеешь, о чем спрашиваешь.
— Тогда объясни. Что общего у королевы Изабеллы с тобой, со мной, с Кингсбриджем?
— Ничего. Она теперь старуха и живет в уединении.
— Ей пятьдесят три года. Свергла одного короля и, если сочтет нужным, может свергнуть другого. И к тому же давно тайно связана с моим аббатством, что ты пытаешься от меня скрыть.
— Ради твоего же блага.
Монахиня пропустила это мимо ушей.
— Двадцать два года назад кто-то пытался тебя убить. Не удалось. И тогда этот же человек внес пожертвование, чтобы тебя приняли в монастырь. Я права?
— Эндрю вернется в Линн и передаст Изабелле, что ты кое-чем интересуешься. Соображаешь?
— А ей-то что? Почему тебя все так боятся, Томас?
— Поймешь, когда я умру. Тогда все потеряет значение.
Лэнгли развернулся и ушел. Зазвонил колокол на обед. Керис, глубоко задумавшись, двинулась во дворец. На крыльце сидел кот Годвина Архиепископ. Теперь настоятельница, как правило, обедала с Мерфином. По традиции аббат регулярно обедал с олдерменом, хотя и не каждый день, но настали странные времена. Так она оправдывалась бы, спроси ее кто-нибудь. Но никто не спрашивал. А влюбленные тем временем жадно искали повода уехать, чтобы опять побыть наедине.