Рим, палаццо Барберини, 17 февраля 1637 года от р.х
— …И ещё его святейшество выразил своё опасение новым усилением позиций империи. До него дошли сведения из Польши, что несколько магнатов уже выразили желание прийти на помощь католическим войскам в борьбе с еретиками. Он считает, что это может вызвать нежелательный для нас поворот дела. Тяжёлая польская конница крайне опасна на поле боя, протестанты могут не выдержать её ударов. Он выразил уверенность, что мы, слышишь, сын мой Пётр, мы не допустим такого. После гибели северного богатыря, их позиции и без того ослабли.[1]
— Но монсеньор, что мы можем сделать в этой далёкой стране?
— Католической стране. Или ты сомневаешься во власти папы над католиками, дарованной ему богом?
— О, нет, нет! Но беда в том, что куда более сильные позиции, чем, даже, Ватикан, там занимают иезуиты. Вы же знаете, что наша власть над ними условна, они действуют в интересах Габсбургов.
— Да, воистину, эти проклятые интриганы — наказание нам за наши грехи. Но его святейшество выразился ясно и предельно чётко: — Империя не должна получить подкрепления из Польши! Наше дело, как это воплотить в жизнь.
— Однако, после… хм… подозрительно скоропостижной смерти не болевшего Секста V,[2] идти на прямой конфликт с этими змеями подколодными… не хочется. Или, его святейшество?..
— Его святейшество не сошёл с ума. Никаких столкновений с иезуитами или их хозяевами. Впрочем, там теперь чёрт ногу сломит, выясняя, кто хозяин, а кто слуга. И так ему, нечистому, и надо! Но указание его святейшества должно быть выполнено!
— Ума не приложу, как можно это сделать.
— Не кокетничай! Тебя для этого держат здесь, осыпая милостями, на мой взгляд, не всегда заслуженными. По части интриг ты иезуитам не уступишь. Вот и придумай что-нибудь! За что мы тебе такие деньги платим, награды выдаём? Или ты уже считаешь, что получаешь недостаточно? — в голосе кардинала прорезалась сталь. Та самая, из которой делают очень острые смертоубийственные предметы, наподобие кинжалов или палаческих топоров.
— О, нет, нет! Я доволен получаемой платой и счастлив, служить престолу и семье Барберини! — голос заметно старшего чем собеседник, «сынка», звучал предельно искренне.
— Тогда шевели мозгами и не трепли попусту языком.
— Слушаюсь, монсеньор. Мне тут подумалось, раз мы не можем, из-за иезуитов, впрямую воздействовать на тех, полных греховной гордыни магнатов, может нам их и использовать?
— Не понял, кого их, иезуитов или панов?
— И тех, и других.
— И как мы это сделаем?
— Иезуиты полны похвального стремления нести свет истинной веры в заблудшие, не освещённые ею души. А в Польше большая часть населения по-прежнему придерживается своих, неверных, схизматических заблуждений. Прямое указание об усилении борьбы со схизматиками они примут к исполнению. Даже, если оно будет исходить из Ватикана.