- Езжай на работу.
Адыль некоторое время не трогался с места, и тетя Ханум сердито посмотрела на сына снизу вверх:
- Я что говорю? Езжай на работу!
Адыль хотел что-то ответить, но, посмотрев на крепко сжатые тонкие губы матери, на ее глаза, сверкающие из-под широких бровей, ничего не сказал и тронул машину с места.
Полуторка уехала.
Тетя Ханум посмотрела в сторону черной "эмки".
Рядом с воротами была будочка, из нее вышел человек с пышными усами в милицейской форме, вскинул ладонь к виску, открыл железные ворота, и черная "эмка", на которой ездил Мухтар, въехала во двор здания. Милиционер закрыл ворота и вернулся в будочку.
Было зимнее холодное утро, пошел редкий снег, ложась на землю, хлопья таяли, оставляя мокрые пятна. Тетя Ханум остановилась перед воротами, внимательно посмотрела на здание, потом приблизилась к будке, открыла дверь и сказала милиционеру с пышными усами:
- Салам-алейкум.
- Алейкум-салам,- сказал милиционер и удивленно воззрился на женщину, возникшую в дверях будки. Тетя Ханум сказала:
- Ваш главный нужен мне!
- Кто нужен?
- Ваш главный!
Милиционер с пышными усами был армянином, он рассмеялся и с армянским акцентом сказал на азербайджанском языке:
- Ахчи (А х ч и - сестра), тут все для меня главные... Здесь я самый маленький человек, поняла?
- Поняла.
- Теперь говори, кто тебе нужен?
- Главный над всеми в этом здании!
- Вах! Он вызвал тебя?
- Нет.
- Знает тебя?
- Нет.
- Ты знаешь его, ахчи?
- Нет.
- Ха, тогда чего ты хочешь?
- Разве ты не понял, чего я хочу? Я хочу главного в этом здании!
На сей раз милиционер не успел открыть рот, потому что в окошко будки увидел, что еще одна черная "эмка" остановилась перед воротами, поспешно встал, прошел мимо тети Ханум, снова встал навытяжку перед черной "эмкой", вскинул ладонь к виску, открыл железные ворота, черная "эмка" въехала во двор, милиционер закрыл ворота, пошел к своей будке и сказал стоявшей на том же месте тете Ханум:
- Иди, ахчи, иди... Тебе здесь не место! - и закрыл перед тетей Ханум дверь будки.
Тетя Ханум снова встала перед воротами, внимательно оглядела одно за другим окна здания, потом посмотрела на будку, а через окошко будки - на милиционера с пышными усами.
Милиционеру было лет под шестьдесят, из-под фуражки виднелись его поседевшие волосы, на деревянном табурете рядом с ним горела электроплитка, и, как видно, он дрожал от холода, держа руки над плиткой.
Многие приходили в здание пешком, войдя в будку, здоровались с милиционером, показывали ему маленькую книжечку и проходили через заднюю дверь будки. Некоторые, смеясь, говорили что-то милиционеру, и он, смеясь, отвечал им, а другие только кивали и проходили; были и такие, что даже не здоровались, голову держали совершенно прямо, как статуи, и проходили молча. Милиционер время от времени поглядывал в окошко на тетю Ханум и качал головой.