— Миш, глянь, какая у Мороза фляга! — кровь глухо ударила в виски — я не помнил, чтобы Лёня когда-нибудь прежде обращался ко мне по имени. Это настораживало.
— Трофейная, — снисходительно бросил Мороз. — Дед подарил. Он ее из Германии после войны привез.
Я покрутил слегка помятый сосуд и вернул его хозяину.
— Клевая! — попытался найти подвох. — Дорого стоит?
— Причем здесь деньги? — Саня виртуозно сыграл возмущение. — Я же ее не продаю! Это память!
Он умел говорить о значительных вещах, не вызывая чувства неловкости. Еще один талант в его и без того полной копилке. Мороз рассказывал о подвиге советских солдат в битве под Сталинградом, и класс впадал в транс, подобно бандерлогам под шепот Каа. Он читал доклад о расстреле Гумилева, и девчонки запрокидывали лица, чтобы не выпустить из глаз ручейки слез.
— Нюфа, ты знаешь, что такое Память?
— Знает. Это когда пожрать не забыл!
Одноклассники радостно загоготали, как стая довольных жизнью пингвинов. Неприятно, но не страшно. Если ничего хуже не случится, три дня пролетят без особых приключений.
Мне так хотелось в это верить, что я ни разу не упал в октябрьскую грязь во время вечерней эстафеты. Даже подтянулся четыре раза. До нормы, конечно, не хватило, но Мороз без особых усилий подтянулся двадцать пять раз, и в общем зачете наша команда заняла второе место. Из восемнадцати.
После ужина — кислого картофельного пюре с куском безвкусной рыбы — я вместо корпуса пошел за территорию лагеря. Там, в паре метров от металлической сетки рос толстый дуб. Если встать на цыпочки и поднять руки, то можно достать нижний край дупла. Идеально круглое, оно казалось нарочно выпиленным в грубой коре старого дерева.
Я обхватил ствол руками, поставил ногу на едва выпирающий сук, подтянулся и заглянул в черный провал. Вдохнул пряный запах древесного нутра. На мгновение мне показалось, что в темноте блеснули чьи-то глаза. Белка или бурундук? А может, лесной дух? Я оттолкнулся от дерева и приземлился на хрустящий ковер опавших листьев. Прильнул ухом к морщинистой коре. Старый дуб отозвался гулом бегущего под ней сока и торопливым шуршанием в глубине скрипучего ствола. Наверняка, там кто-то был — прятал свои запасы, устраиваясь на зимовку.
А вдруг не прятал и не собирался зимовать? Что если дупла в таких вот толстых дубах — это двери в другой мир, и через них к нам попадают гномы, лепреконы, феи, пикси? Наверное, раньше на земле встречалось много гигантских деревьев, сквозь отверстия в которых спокойно проходили великаны и драконы. Потом растительность на планете измельчала, и однажды настал день, когда исчез последний большой дуб. Еще несколько десятилетий в разных уголках мира доживали свой век крылатые ящеры и существа, ростом с пятиэтажный дом, но постепенно все они переселились в легенды. Только маленький народец изредка заглядывает в наши леса — по старой памяти.