– Даже если ты права, это не твое дело, – вздохнул Тринити. – Лучше поспи. Завтра тебе опять предстоит долгий день в седле.
– Ты никогда не избавишься от своей навязчивой потребности делать то, что не хочешь, пока не сделаешь с ней что-нибудь, – покачала головой Виктория.
– Что, по-твоему, я должен сделать?
– Поговорить об этом. Выплеснуть наружу весь гнев и ненависть, которые все эти годы жгли тебя изнутри.
– Не с кем говорить.
– Ты можешь поговорить со мной.
– Поговорить с убийцей об убийце?
– Полагаю, я могла ожидать такого ответа, – промолвила Виктория. – Забавно, но я так и не смогла привыкнуть к этому слову.
Тринити сморщился, так же задетый вырвавшимся эпитетом, как и Виктория.
Это заставило его почувствовать себя хуже поганого червяка. Она выглядела такой усталой и пришибленной. Но вместо того чтобы думать о себе, она пыталась помочь ему. А он ее обрезал.
Но он должен был это сделать. Не мог он пользоваться ее добротой и при этом везти ее на смерть. Вот еще один пример влияния Виктории на него. Он не думал так часто о Куини уже много лет.
«Нет, ты просто годами не пытался решить эту проблему. Ты просто отказывался о ней думать. Когда твои чувства начинали слишком рваться наружу, ты брался за очередную погоню-охоту. Физические тяготы, сосредоточенность на том, чтобы поймать этих людей и не быть самому убитым, – все это давало тебе возможность на несколько месяцев забыть о Куини...»
Но кого он обманывал? Виктория знала его всего несколько дней и все же раскусила его. Правда, он подбросил ей несколько намеков, но она угадала добрую половину того, что случилось когда-то. Неужели и другие люди были способны так легко читать в его душе? Он съежился при мысли о том, что провел тринадцать лет с людьми, умевшими заглянуть в его прошлое, которое он так старательно скрывал. Они, должно быть, считали его круглым дураком. Возможно, некоторые его даже жалели.
Тринити не любил, когда его считали дураком, и, безусловно, не терпел, чтобы его жалели. Он всю жизнь сам нес свои тяготы, иногда в невыносимых условиях. И гордился этим.
Он гордился этим, потому что не мог гордиться тем, что сумел доставить Куини в суд.
Значит, в этом и было дело. Он тринадцать лет пытался избавиться от проклятия Куини, даже не догадываясь о его истинной природе. А Виктория привела его к требуемому ответу за какие-то несколько дней.
Он не видел этого ответа в упор из-за собственной упрямой гордыни.
– Может, ты и права, – неохотно признал он, – но я не хочу говорить об этом. А теперь поспи.
Однако сам Тринити заснуть не мог. Он обнаружил, что снова и снова хочет, чтобы она была невиновна и он не испытывал бы эти мучительные сомнения.