— Я отрицаю право какого-то там представителя, — с нарочитой злостью сказал Бар, — обвинять нас в преступлениях. Мы пойдем.
— Никуда вы не пойдете.
Представитель поднялся на ноги, и глаза его больше не казались близорукими.
— Можете не отвечать мне сейчас, дело терпит, не ответите сами — заставим. Да я и не представитель внутренних планет. Я лейтенант имперской гвардии. Вы арестованы.
Он улыбнулся, и в руке у него появился сверкающий бластер.
— Куда более высокопоставленные люди находятся сейчас под арестом, и мы вычистим ваше осиное гнездо.
Деверс осклабился и медленно потянулся за бластером. Лейтенант гвардии улыбнулся и нажал на курок. Лазерный луч уперся Деверсу прямо в грудь, уткнулся в нее и пошел в сторону, рассыпаясь искрами.
Деверс выстрелил в ответ, и у лейтенанта голова отделилась от тела, еще продолжая улыбаться, освещенная солнечными лучами, проникавшими из дыры в стене, которую проделал все тот же бластер.
Вышли они через задний ход.
Деверс хрипло сказал:
— На звездолет, быстро. Они поднимут тревогу, так что мы даже и опомниться не успеем.
Он шепотом выругался.
— Вот и еще один шанс полетел к чертям. Если бы я был суеверен, то поклялся бы, что меня преследует сам космический дух.
На улице они обратили внимание, что народ перед телевизионными экранами собирался толпами. Но им некогда было ждать, а те бессвязные слова, которые до них долетали, трудно было разобрать. Бар умудрился захватить последний выпуск «Имперских новостей», и они ворвались в ангар. — Думаете, мы сможем удрать? — спросил патриций.
Звездолеты космической полиции кинулись вдогонку за нарушившим все космические законы кораблем, который вышел из направленного радиолуча и побил все рекорды скорости. Еще дальше Трантора поднимались звездолеты Космической Службы Безопасности вдогонку за двумя убийцами.
— Держитесь, — сказал Деверс, посылая корабль в сверхпространство в двух тысячах миль от поверхности Трантора. Переход в такой близости к планетной массе означал беспамятство для Бара и ужасную боль для Деверса, но выхода не было, а дальше космическое пространство было свободным.
Деверс гордился своим кораблем и сейчас не мог сдержать переполнявших его чувств:
— Во всей Великой Галактике нет космического корабля, который мог бы меня догнать.
А затем с горечью добавил:
— Но нам некуда стало бежать, не можем же мы одни противоборствовать всей их силе. Что нам остается? Что мы вообще можем сделать?
Бар слабо зашевелился в своем кресле. Он был еще очень плох после прыжка в сверхпространство, все мускулы его отчаянно болели.