Порой Нэнси Макэффи готова была признать, что Дор-Каунти вполне терпимое место. Летом в конце жаркой и напряженной рабочей недели возвращение домой было не столь отвратительным, как в зимнее время. Полуостров встречал ее прохладным бризом и густой тенью деревьев. Ей нравилось изобилие цветов, растущих здесь повсюду. Но публика была деревенская: старухи ходили в шалях и букольках, старики — в сдвинутых на ухо старомодных кепчонках. Встречаясь на улице, обыватели обсуждали урожай фруктов и улов рыбы на озере. Продуктовые магазины оставляли желать лучшего, а дом, в котором ей приходится жить, был чудовищным.
И как только Эрик может любить эту картонную коробку? Единственное, что удалось купить, когда они сюда приехали, и он говорил ей, что это временное жилище. Разве она виновата, что ей хочется жить в лучшем доме? А возвращаться в этот? Когда Эрик ждал ее, было еще терпимо, но после его ухода — отвратительно и невыносимо. Но ее адвокат советовал ей смириться, говоря, что, если она уедет, это будет означать признание ею перемены в семейных отношениях, что нежелательно.
Вернувшись домой в пятницу вечером, Нэнси не сразу справилась с запорами гаража и выругалась. В кухне стоял спертый запах. На столе валялась груда прочитанной почты, которую она забыла выкинуть, уезжая из дома в прошлый понедельник. Никто не почистил коврик у мойки, на который она опрокинула баночку майонеза. Не приготовил к ее приезду любимое блюдо из дичи и «чили». Не предложил ей помочь отнести вещи наверх.
Но на кухонном столе лежала записка Эрика «Нэнси, нужно поговорить. Позвоню в субботу».
Она улыбнулась и кинулась наверх. Да, конечно, он не купил ей хрустального дворца на «Озере высоких башен» с видом на Золотой берег и с Чикаго под ногами, но она соскучилась по нему, черт возьми, как он ей нужен! Она хотела его вернуть, хотела, чтобы кто-то открывал ей дверь гаража, готовил завтрак, чистил, чинил и заправлял ее машину, подстригал газоны и приносил кофе в постель в субботу утром. А когда она забирается под одеяло, ей нужен кто-то, кому она необходима и желанна как женщина.
Поднявшись наверх, Нэнси швырнула чемодан на кровать и сбросила с себя хлопчатобумажный костюм цвета розового шампанского. В комнате было еще светло от заходящего солнца, но Нэнси включила свет у зеркала над столиком с косметикой. Наклонившись к нему, Нэнси тщательно осмотрела свое лицо, смахнула частичку осыпавшейся пудры со щеки, погладила шею. Тонкой кисточкой подправила линию бровей. Затем взяла большую щетку и, сдернув заколку для волос, швырнула ее в груду прочего барахла на туалетном столике и стала яростно причесываться, резко откинувшись назад. Распушившиеся кончики волос щекотали ей плечи. Отбросив и щетку, Нэнси внимательно рассмотрела себя в зеркало и сбросила персикового цвета комбинацию, бюстгальтер и трусы, позволив им упасть на пол, как лепестки цветка к ногам Мадонны.