— Я все принесу. Все документы. В ближайшие дни. Скажи ей, чтобы отоварила мой чек.
— Нет.
— Почему?
— Ты знаешь, почему. И я знаю, что ты знаешь. Мы договаривались. Еще зимой. Ищи себе для своих делишек другое место.
— У тебя банк, — сказал Солодюк — Что такое миллион рублей для полноценного коммерческого банка? Я тут — со дня основания. Я старейший клиент… Я акционер!
— Здесь ты прав.
— Дай мне наличные.
— Нет. Для тебя лавочка закрыта. Если я буду бесконтрольно продавать кэш, у меня отберут лицензию. Сейчас за этим строго следят.
Солодюк опустил плечи.
— Я ведь тебе должен, — уныло произнес он.
— Да, — согласился банкир. — И не хочешь отдавать. И, кстати, завтра у тебя последний день. Я, честно говоря, думал, что ты именно за этим и явился. Рассчитаться со ссудой. Я разочарован. Это немного совсем некрасиво, Паша. Взял, не отдал, да еще и подставляешь. Когда вернешь долг?
— Дай мне время.
— Нет. Я никому не даю времени. Я сам в нем нуждаюсь.
— Тогда разреши мне забрать деньги. Сегодня. Миллион.
— Нет.
— Я обещал людям. Это такие люди… их лучше не злить.
— Мне все равно, кому и что ты обещал.
— В виде исключения. Последний раз.
— Нет.
— Я не смогу рассчитаться завтра. Завтра — выходной. Суббота.
— При чем тут суббота? Ты разве еврей?
Старейший клиент заметно обиделся, но банкиру было наплевать.
— Помнишь, — сказал он, — старую историю из девяностых? Про парня, который сделал себе банк и распустил слух, что он — иудей? Изучил талмуды, освоил идиш… В общем, как только ему поверили, его дела пошли в гору. Со страшной силой. Фантастический подъем! Но потом, говорят, замочили его. Когда узнали правду…
— Ты это к чему?
— К тому, — сухо произнес банкир, — что я пойду тебе навстречу. По дружбе. Достану из кармана время — и дам его тебе. Целых трое суток. До шестнадцати ноль-ноль понедельника. Соберешь деньги к понедельнику?
— Такой суммы — точно не соберу.
Знаев покачал головой:
— Ты выгребал по миллиону рублей каждый день. Покупаешь у меня за один процент — продаешь, я так предполагаю, за семь-восемь. Ежедневно, то есть, поднимаешь по две тысячи долларов. Паша, ты зарабатываешь больше меня…
Солодюк покраснел и задрожал.
— У меня сложная ситуация! У меня вилы, Знайка! У меня катастрофа! Я каждый месяц объясняюсь в прокуратуре! Я в черных списках! Я числюсь как неблагонадежный во всех крупных банках…
— Ты сам выбрал такой бизнес.
— Это ты мне его посоветовал!
— Да, — равнодушно согласился банкир, — посоветовал. В девяносто четвертом году. Когда сам этим жил. А в две тысячи втором точно так же посоветовал закрыться. И легализоваться. Как я.