— Бейли должен заниматься починкой парусов, — проворчал Грей. — Я ему плачу не за то, чтобы он мастерил холсты.
Габриэль пожал плечами и бросил на него обиженный взгляд.
— Я должен три раза в день выдать ему его сухари и вовсе не обязан следить за тем, чем он занимается в свободное время.
Грей понимал, что ляпнул глупость, но ее художественный талант, на проявления которого он постоянно натыкался, буквально сводил его с ума. Эти осколки красоты, неожиданно разлетевшиеся по кораблю, раздражали Грея, словно застарелая рана, хотя в самой глубине души он понимал, что причиной тому простая досада: ни один из ее набросков и ни одна из ее картин не предназначались лично для него.
Он повернулся к Стаббу:
— Она и тебе сделала подарок?
Старый матрос усмехнулся в седую бороду:
— Да. Он, между прочим, в румпельной. Маленькая картинка с русалкой.
— О Боже! — Грей обреченно похлопал старика по плечу.
Стюард в ответ несильно ткнул Грея в бок:
— Иди, наверное, тебя уже ждут. Пора подавать на стол. Грей послушно встал и, помедлив несколько секунд, решительно шагнул к выходу. Когда он вошел в довольно просторную для такого корабля кают-компанию, все офицеры «Афродиты» во главе с Джоссом при его появлении поднялись из-за стола.
— Счастливого Рождества! — пробормотал он, неожиданно смутившись. Он кивнул собравшимся, затем отдельно поклонился мисс Тернер и сел за стол напротив единственной пассажирки.
На ней было платье в полоску с декольте, с двойной пышной оборкой.
Мисс Тернер деликатно кашлянула и чуть подвинулась на своем сиденье, заметив, что он едва ли не целую минуту бесстыдно пялится на ее грудь.
Проклятие!
Ему ничего больше не оставалось, как опустить глаза и разглядывать фарфоровые чашки с лепным орнаментом, прекрасно сочетающимся с завитками на серебряных приборах. Странно пить мадеру из чайных чашек, но, по крайней мере, такая посуда лучше оловянных кружек. Белая ткань скатерти была не самого лучшего качества, но освещение в кают-компании было довольно слабым, так что все выглядело вполне прилично.
Грей протянул руку и поправил вилку.
— Стол сервирован празднично, — сказала мисс Тернер, ни к кому конкретно не обращаясь.
Боже! Она вновь вернула его к реальности, и до Грея дошло, что теперь он не меньше двух долгих минут тупо разглядывает убранство стола. Сначала платье, теперь сервировка… Если бы ее голос не взывал прямо к его ноющему от напряжения паху, Грей мог бы поставить под сомнение свои мужские качества. Что, черт возьми, с ним происходит?
Он хотел ее. Он хотел ее тело, это было совершенно очевидно и естественно. Но одно обстоятельство крепко тревожило его: он больше не мог отрицать, что хотел ее одобрения.