Удовольствие обошлось мне баснословно дёшево — в один медяк — и оказалось божественно-вкусным. Пристроившись на крыльце какого-то дома, я, смакуя, поглощала его, с интересом обозревая толпу.
На ступеньке выше примостилась какая-то женщина, судя по одежде, аверда, но из низов. Глянув на меня, она поинтересовалась, не приезжая ли я. Между нами завязался короткий разговор, в конце которого женщина предложила проводить меня до аптеки.
Мы свернули с оживлённой улицы в какой-то переулок, срезая дорогу. В него выходили только глухие стены.
Я наклонилась, чтобы поправить развязавшуюся шнуровку ботинок, когда мне в рот засунули кляп — чей-то носовой платок. Отчаянно брыкаясь, я пыталась вырваться из рук выросших, будто из-под земли, мужчин, но они оказались сильнее и засунули меня в мешок.
Последнее, что я запомнила, — удар по голове, которым наградил меня кто-то из похитителей.
Во рту чувствовался странный привкус. Когда сознание более-менее ко мне вернулось, я поняла, что это кровь. Мне кто-то разбил губу.
Голова гудела, раскалываясь на части, но радовало то, что больше меня ни по чему не били. Зато связали за спиной руки. Видимо, уже долго так пролежала, потому что они успели частично онеметь.
Повертевшись, я более-менее смогла осмотреться. Лежу на полу в каком-то помещении без окон, судя по всему, в подвале. Подо мной — чей-то плащ. Такое проявление заботы порадовало и вселило надежду, что меня похитили не для того, чтобы убить.
Глаза резанул яркий луч света — открылась дверь.
Я заёрзала, но закричать не решилась.
— Красиво лежишь! — с ехидцей прошипел над ухом мужской голос. — Наверное, уже успела меня забыть? А я помню. У меня хорошая память, а твою я сейчас освежу.
Он наклонился, и я заметила палевые кончики волос. Что-то знакомое, но вот что?
Мужчина усмехнулся и ударил меня в живот. Скрючившись от боли, я застонала.
— Ну как, память вернулась, кеварийская сучка? Я сделал то же, что посмела сделать ты. Не будь Сашер таким добреньким, давно бы в земле сгнила, тварь!
Я начала судорожно вспоминать, где и когда наши дороги могли пересекаться, когда я могла его ударить, и вспомнила, пристально вглядевшись в цвет волос араргца. Чёрно-палевые. Норн с торгов. Шоанез!
— По глазам вижу, что вспомнила, — довольно ухмыльнулся норн. — А теперь вставай и топай за мной. Полагаю, Сашер не слишком расстроится, если я заменю одну торху на другую, да ещё доплачу. А тебя, детка, я отправлю туда, где тебе и место.
— Вы не имеете права, по закону Вы совершаете преступление! — не знаю, откуда во мне взялась эта храбрость, но я не побоялась выпалить всё это другу хозяина в лицо.