Тот отреагировал неожиданно спокойно, даже не ударил.
— А ты, как посмотрю, успела все свои права выучить! Нет, кеварийка, я ничего не нарушаю, потому что официально ничего не делаю. Это не мой дом, не мои люди, и меня здесь нет. Единственное, в чём меня можно обвинить, — не обратил внимания на подозрительных личностей, тащащих рабыню. Эй, заходите! — крикнул он кому-то.
Дверь снова отворилась, и в помещение вошла женщина. Та самая женщина, которая вызвалась меня проводить. Только теперь она была одета иначе: богаче, ярче. Вся в золоте, а глаза густо подведены чёрным. Вскоре к ней присоединилась и вторая, постарше, обрюзгшая, но тоже увешанная броскими драгоценностями.
— Мой норн, — обе женщины низко поклонились.
Шоанез не ответил на приветствие и сел на единственный стул, пододвинув его ближе ко мне:
— Можете приступать. Смотрите, сколько угодно.
Та, что помоложе, наклонилась и задрала мне юбку, осматривая ноги. Вторая расшнуровала платье и пощупала грудь. Когда её пожелтевшие, унизанные безвкусными перстнями пальцы потянулись к моему рту, я не выдержала и укусила её.
Было мерзко, так мерзко, что я предпочла бы умереть, чем и дальше подвергаться унизительному осмотру.
— Нет, не возьму, хотя красивая, — покачала головой пострадавшая от моих зубов и влепила мне пощёчину. — Я уже не в том возрасте, чтобы учить уму-разуму таких девочек. Да и торха… Нет, не возьму!
Ещё раз поклонившись Шоанезу, она вышла. А вторая осталась. Отошла на пару шагов, пристально глядя на меня, а потом обернулась к норну:
— Сколько она пробыла торхой?
— Не беспокойся, Трувель, это она уже должна уметь, — равнодушным скучающим тоном ответил тот. — Если нравится, тогда поговорим о цене.
Женщина задумалась, ещё раз придирчиво осмотрев меня.
— Придётся нанимать мага, ломать защиту браслета… Это дорого. С другой стороны, товар ценный. У неё нежная кожа, красивые глаза, кое-какой опыт, образование… Я бы взяла для дорогих клиентов. Сто пятьдесят, мой норн.
— За неё платили четыреста пятьдесят цейхов, — судя по всему, Шоанез оценивал меня дороже.
— Ну, тогда она была невинна, а невинность всегда в цене, — рассмеялась женщина. — Теперь же товар попорчен, да, к тому, же не Вами, мой норн. Я и так даю слишком много за краденную торху, рискую, очень рискую…
— По рукам! — недовольно буркнул норн. — Давай деньги!
— Э, не так сразу, мой норн! Сначала её осмотрит наш врач…
— Сейчас, Трувель, или будешь болтаться в петле.
Осознав, куда меня хотят продать, я съёжилась, мечтая забиться в какую-нибудь норку. Никогда не думала, что буду молиться Шоану оставить меня торхой, но сейчас я молилась.