«Удивительно! – продолжал рассуждать Краслен. – Такое ощущение, что мы перенеслись в первую пятилетку, когда на заводах еще водились вредители в вражеские агенты!»
– Ты вот что, Аверьянов… – начал председатель.
Грохот взрыва прервал его речь. Дверь столовой клуба с шумом распахнулась, где-то рядом загремели бьющиеся чашки и тарелки, окна треснули.
– Ой, мамочки! – завизжала Электриса Никаноровна и шлепнулась без чувств.
Какая-то закройщица метнулась к ней. Остальные пролетарии бросились к дверям.
– В нас бомбу с самолета кто-то кинул!
– Капитал! Ангеликанцы!
– Саботажники! Вредители!
– Без паники! Без паники! – кричал Спартак Маратыч. – Покидаем помещение организованно!
Через пять минут Краслен вместе с толпой был в сборочном цеху. В помещении, где он прежде находился, теперь валялись искореженные части механизмов, жалкие остатки от конвейера, дымящиеся стропы. Все это ужасно походило на картины из фойе, на фантазии художников, искавших Самой Сути через разрушение видимых вещей. Воняло гарью. Пролетарии, забившие собой все помещение, волновались, охали и ахали, шептали: «Что ж теперь-то? Кто ж это так, а? А как же с планом?» Появился директор Непейко, на лице которого все прочли испуг и замешательство.
– А ну-ка, разойдись! – велел Спартак Маратыч.
Пролетарии расступились, дав ему пройти в то место, где в полу зияла дыра.
– Ни к чему не прикасаться! – энергично потребовал завкомовский начальник.
Он провел осмотр места преступления. Потом велел всем выйти и остался в помещении с директором Непейко.
По прошествии еще минут пятнадцати рабочие опять пришли в столовую, расселись и Маратыч объявил:
– Товарищи рабочие! Взгляните друг на друга. Кто сейчас отсутствует? Кто не был на собрании? Мне нужно записать их имена.
Тут Краслен впервые в жизни ощутил противное волнение, похожее на страх. Об этом чувстве он, счастливый, честный житель справедлмвой страны, доселе знал лишь из художественной литературы.
Ходить на заседания завкома было, в общем, обязательно, но санкций к тем, кто прогулял, не применяли и никак не контролировали посещаемость. Те, кто не пришел, лишали себя голоса и власти в управлении заводом – хуже было только им самим. Случаев, чтоб кворум не собрался, не бывало. Процедура выявления прогульщиков на памяти Краслена тоже была первой. Ведь на тех, кто не присутствовал на собрании, подозрение падало в первую очередь…
– Я знаю, кого не было! – воскликнули из зала. – Не было Пятналера Безбоженко!
– А что сразу Пятналер?! – возмутились двое старших братьев этого товарища. – Рехнулись?! Он, по-вашему, преступник?! Вон, на Аверьянова взгляните! Если кто из наших, так уж точно…