прежде на мост (от коего теперь осталась лишь цепь каменных быков,
посередине, словно в насмешку, еще соединенных последним уцелевшим
пролетом), уводила прямо в воду. Дорога на паромную пристань,
ответвлявшаяся от старой влево, проходила по вдававшейся в реку насыпи и
затем по мосткам над водой, в нормальных условиях поднятым довольно
высоко, но ныне вода текла практически вровень с ними. (Сама пристань,
судя по всему, была сделана в несколько ступеней, чтобы на паром можно
было въезжать при разном уровне реки — сейчас над водой была видна лишь
верхняя площадка и начало спуска на следующую.) Нам повезло, что дождь
не продлился еще час-другой — тогда бы насыпь наверняка размыло, и
сообщение с другим берегом прервалось бы надолго. В прошлом здесь такое,
без сомнения, уже случалось не раз, но местных жителей хватало лишь на
то, чтобы с воловьим терпением раз за разом восстанавливать насыпь в
прежнем виде; они даже не пытались хотя бы укрепить ее бревнами, не
говоря уж о том, чтобы все-таки начать строить заново мост.
Когда мы подъехали к реке, паром был на нашей стороне, и я погнал
Верного вперед, пока он не отчалил. Хлипкие мостки подозрительно
скрипели и прогибались под копытами — и как тут только не боятся
провозить тяжело груженые телеги? Вроде той, что уже стояла на пароме,
накрытая брезентом, перетянутым привязанными к бортам веревками. Ее
сопровождали плотный невысокий торговец и два ражих молодца с короткими
мечами, заросшие бородой по самые глаза — не то сыновья, ростом пошедшие
не в отца (да и был ли он им родным, даже если считался таковым?), не то
нанятые охранники. Еще один пассажир, долговязый парень с длинными
светлыми волосами, перехваченными не слишком чистой лентой на лбу, судя
по всему, путешествовал пешком и налегке. По одежде его можно было
принять и за среднего достатка крестьянина, и за ремесленника, и просто
за бродягу.
Торопились мы, как выяснилось, зря. Паромщик, немолодой, но
кряжистый, в просторной рубахе с застарелыми потными разводами под
мышками, принял от меня плату (она, естественно, оказалась явно
завышенной — целых четыре сантима!), но не спешил крутить свой ворот,
дожидаясь, не появятся ли еще пассажиры. Как видно, не все дороги,
приводившие к этой переправе, были столь безлюдны, как та, по которой мы
приехали. Мы спешились: можешь дать отдых своей лошади — дай его. Я
невольно залюбовался Верным: рыцарский боевой конь смотрелся вдвойне
выигрышно на фоне немолодой уже саврасой кобылки типично крестьянских
статей, запряженной в телегу торговца. Мне показалось, что и сам Верный