— Я не лучше, — тихо проговорил Тоот. — Разве что подготовка у меня серьёзней и враги у нас разные. Философский диспут закончен, — через силу выдавливая слова, сказал Тоот. — Где твой брат?
— Дома. Где ему сейчас быть?
Тоот вспомнил:
— Отсюда по улице второе здание, если не ошибаюсь?
— Массаракш! Будьте вы прокляты! — отворачиваясь, кинул служащий.
— Так оно и есть, — хмыкнул Тоот. — Мы уже прокляты. Кому от этого легче?
На звонок, долгий и протяжный, никто не отвечал.
— Там он, там, — угодливо кланяясь офицеру Боевого Легиона, твердил сторож. — Часа три назад как пришёл и никуда не выходил. Может, спит уже.
— Может, и спит, — процедил Тоот. — А может, и нет. Свет пробивается.
— Так это он того, выключить забыл.
— Пьянствует?
— Да не замечал за ним особо.
— Видишь, не замечал! А свет горит, — с нажимом продолжил Тоот. — Запасные ключи от двери есть?
— Никак нет, энц ротмистр.
— Вот это плохо. — Тоот аккуратно попробовал, надёжно ли пригнана старая дверь. — Я смотрю, замки тут часто меняли.
— Ну, так при хонтийцах запираться было не велено. Даже тем, кто с ними работал. Ежели ослушаться, а из соседей, допустим, сволочь какая доносила, то патруль сразу приходил, замок сбивал. Иных прикладами так отхаживали, что по сей день за рёбра держатся.
— Понятно, — не вникая в слова привратника, кивнул ротмистр, отступая на полшага назад. Чуть присел, опуская центр тяжести, и тут же резко повернулся, нанося удар каблуком аккурат в замочную скважину. Послышался треск, и дверь открылась, вынося на язычке замка железную скобу.
— Когда уйду, прикрутишь, — распорядился Тоот.
— Как прикажете, — кланяясь, пообещал сторож.
— Прикажу: за мной! — Ротмистр переступил затоптанный порог.
«Надо же, — пронеслось у него в голове, — последний раз я был здесь полжизни назад. Кажется, все осталось без изменений, только хламу прибавилось. Обстановка поистёрлась, обветшала. Старший Ватада, помнится, был чиновником в городском управлении. Тогда его квартира выглядела если не богатой, то вполне уютной и комфортабельной».
О прежних временах сейчас напоминал лишь запылённый портрет отца в чиновничьем мундире, ещё один — семейный — отец с матерью и трое мальчиков, да покосившийся императорский благодарственный рескрипт в изящной рамке. Квартира производила гнетущее впечатление. Разнокалиберная мебель, стоящая без видимого порядка, разбросанные вещи, пыль с палец толщиной. Жильё будто вымерло, но из-за двери ближайшей комнаты слышалось громкое сопение. Тоот надавил плечом, дверь поддалась. Рут Ватада сидел, развалясь в старом, времён Эрана X Милостивого, кресле и глядел… Ротмистр так и не понял, куда он глядел. Глаза были направлены в потолок, и вошедшего легионера он просто не замечал.