Кейт неожиданно поднял голову.
— Конечно, этого не может быть, но… это голос Тони Сальвадора.
Это действительно был Тони, взбешенный донельзя: он приближался к нашему кабинету. Я услышала еще и другой голос — Сильвестра Геринга, пытавшегося его успокоить.
— Полегче, Тони, — убеждал Геринг. — Она просто исполнила свой долг, сообщив полиции то, что знала. Ты не можешь обвинять…
— Я знаю, что она сделала! Она специально все подстроила, чтобы меня арестовали. Но я до нее доберусь!
Я выбежала в коридор и встретила их у двери.
— Привет, Тони. Мы были уверены, что тебя выпустят, но все равно волновались. Какое счастье, что ты лично примешь участие в оформлении витрин сегодня вечером.
— Я разделаюсь с Сондо Норгор, и никто не помешает мне это сделать. Даже если они опять засадят меня в тюрьму.
— Полегче, полегче, Тони, — увещевал его Геринг, не отпуская от себя.
— Я скоро вернусь, — пообещала я Кейту и последовала за Тони и Герингом в отдел оформления.
Я хотела увидеть Сондо, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.
В отделе никого не было. Никто из оформителей витрин еще не пришел, Сондо тоже отсутствовала. Мы собрались на военный совет у нее в кабинете. На зеленом растении до сих пор висела красная шляпа, на столе располагалось последнее творение Сондо. Овечка, изготовленная из трубок свернутой белой бумаги. Очаровательное маленькое существо с потупленными, окаймленными длинными ресницами глазами. Ширма, предназначавшаяся для серого окна, стояла рядом с рабочим столом Сондо, и я взглянула за нее из чистого любопытства. То, что я увидела, заставило меня задохнуться и прижаться к Герингу, ища у него опоры.
Женское тело, прикрытое только атласным розовым нижним бельем, лежало за ширмой в неуклюжей позе лицом книзу.
— Она здесь! — закричала я. — Здесь, на полу.
Геринг оттолкнул меня в сторону, за ним устремился Тони. С минуту они стояли, глядя вниз и не говоря ни слова. Затем Геринг повернулся ко мне с меланхолической улыбкой на лице.
— Все в порядке, мисс Уинн. Это не то, что вы подумали.
Это была не Сондо. Присмотревшись, я заметила, что неуклюжее расположение рук и ног объяснялось не смертью, а неодушевленностью. На полу лежала Долорес, любимица Тони.
Я разразилась несколько истерическим смехом, но Тони встал перед манекеном на колени и взглянул на меня так, что мой смех тут же прервался.
— Если перед нами дело рук Сондо, она поплатится и за это, — пригрозил Тони.
Кажется, Долорес каким-то образом представлялась Тони реальным существом. Он нежно перевернул ее и вскрикнул, как от боли. Половина головы манекена была отбита. Не в результате падении, а преднамеренно.