Билл откусил кусок сандвича.
— Вы только представьте себе, какая это находка для Мак-Фейла, хотя наше признание нисколько не приблизило бы его к истине.
Молчание Елены показалось мне слишком многозначительным, и я раздраженно бросила на стол нож.
— Не думаешь ли ты, что мы… — начала я, но Елена резко меня оборвала:
— Я просто не знаю, что вам теперь делать. Билл прав, это не помогло бы расследованию. Но я вот о чем подумала: если правда выплывет наружу, вам придется несладко.
Елена закончила укладывать мясо и занялась созерцанием своей ладони. У нее были красивые руки, они постарели меньше, чем ее лицо. Когда я, трясясь от гнева, проходила мимо нее, чтобы снять с плиты кофе, мне бросилась в глаза длинная красная царапина, которая пробегала по ее пальцу и пересекала ладонь.
— О Боже! — воскликнула я. — Как ты умудрись так порезаться?
Она вздрогнула, как будто только теперь осознав, что смотрит на царапину. Затем она пожала плачами.
— Одна продавщица с верхнего этажа пришла поменять булавку, которая ей разонравилась. Одна из нас сделала неловкое движение, так я и пострадала.
— Ты бы лучше как-нибудь обработала рану, — посоветовала я, но она меня словно не расслышала.
Елена продолжала смотреть на ладонь, словно и впрямь увидела царапину в первый раз. На ее лице появилось какое-то странное выражение; казалось, она пытается что-то припомнить. Как бы то ни было, она не собиралась обсуждать с нами эту тему. Елена взяла тарелку и понесла ее в гостиную, где мы накрыли стол для нашего импровизированного ужина
— Не хотел бы я сейчас быть на месте Мак-Фейла, — заговорил Билл, когда мы сели за стол. — Завтра сообщения об убийстве в магазине появятся на первых полосах газет, а у него ходит в подозреваемых половина города Чикаго.
— А у меня создалось впечатление, что он отмел версию об убийце-постороннем, — заметила я.
Билл покачал головой.
— Он не имеет права ничего отметать, хотя скорее всего убийство совершил человек, у которого были основания ненавидеть Монти. Кто-то из тех, кому он причинил вред. Кто-то тесно связанный с ним.
— Это возвращает нас к магазину, — заключил я. — Его личная жизнь была тесно переплетена с работой.
Мы не смогли удержаться и стали обсуждать эту животрепещущую тему. Завязалось что-то вроде дискуссии. Я начала перебирать работников магазина, которые ненавидели Монти.
— Это прежде всего Тони, — размышляла я. — И конечно, Оуэн Гарднер. Монти вообще не особенно любили, но мальчики из отдела оформления витрин с ним, кажется, ладили. Кроме того, все сотрудники отдела сегодня рано ушли домой. Кроме Тони и Сондо.