— Люди.
— Какие люди? Ты знаешь хоть кого-нибудь? Или кого-нибудь, кто знает того, кто знает?..
Вот почему растаман разозлился тогда не на шутку. Вода. Всё дело в воде, которая поступает в метро с поверхности.
— Наш ребёнок… он таким родился. Он не виноват. Он… Нас выгнали со станции. Они боялись нас. Хотели убить, я не позволил, я… Все остальные дети в тот год родились мёртвыми.
Сайгон отвернулся. Он просто не мог видеть слёзы в глазах взрослого сильного мужчины. Было в этом что-то противоестественное. Рядом всхлипнула Гильза. Ну, этой-то рыдать как с горы катиться…
— Жена его так назвала. Она немного помешалась от горя. Всё не могла смириться с тем, какой он. Она во время беременности читала запоем Фенимора Купера, собрание сочинений я ей принес… Ункасом назвала — в честь молодого вождя уничтоженного племени.
Услышав, что о нём говорят, Ункас встал на задние лапы и, вытянув морду к потолку, протяжно взвыл.
— Жена ошиблась. Наш сын вовсе не часть прошлого. Его племя — будущее человечества. Он не последний из могикан. Он — первый. Верно, Лектор? Ты ведь знаешь, о чём я говорю?
Сайгон вспомнил, как он спросил у нигерийца, откуда тот родом.
— …С Дарницы мы.
— Откуда?!
Дальнейшие расспросы тогда ни к чему не привели. Сайгон даже забыл о том разговоре, но сейчас, когда Фидель намекнул на что-то… На что, а?
Вода, заразившая плод, была с поверхности. Нигериец с соотечественниками пришёл с наземной станции. А значит…
Яркая вспышка ослепила Сайгона. Ругаясь, он схватился за глаза. Прочие спасатели в выражениях тоже не стеснялись. Протяжно взвыл Ункас. Ничего людского в его вое не было, но Сайгон понял, что отпрыск Фиделя ведёт с кем-то беседу. Причём вторая сторона отвечает неслышно для уха нормального человека. Но Ункас-то нормальным и не был. Был ли он вообще хоть отчасти человеком? Сайгон не рискнул бы задать этот вопрос команданте.
— Я ослеп! Ослеп! — орал рядом Мышка.
Байда, похоже, опять схватился за автомат. Короткая очередь прошила воздух. Фидель рявкнул, чтобы спасатели сохраняли спокойствие, — скоро всё образуется, мол, Ункас решит их проблемы, сынок не подведёт. Если этот аргумент на кого и подействовал, то Сайгон не из их числа. Поэтому, когда зрение к нему вернулось, он удивился. Мало того, теперь он прекрасно видел в темноте, диодный фонарь ему только мешал.
— Потуши, — сказал он амазонке.
Та задула плошку. Потом выключил свой фонарь Че. За ним — Фидель. Дольше всех сопротивлялись очевидному Мышка и Байда. Лектор же и раньше обладал ноктолопией.
Ункас подбежал к команданте и принялся что-то шептать-выть, облизывая его ухо длинным, раздвоенным на конце языком.