– Кажется, у нас получилось, – сказала я. – Ты все объяснил Раду?
Мирча кивнул.
– Да. Он согласился не трогать Луи Сезара. Раду будет спасен, но в течение века он ни с кем не станет общаться до того момента, когда я вытащу его из Бастилии. И даже после этого он будет сидеть тише воды ниже травы. Тебе этого достаточно?
Я на минуту задумалась. Не слишком удачный вариант, но это все же лучше, чем провести в заточении более трех веков. К тому же я почему-то сомневалась, что Мирча сделает все именно так, как сказал.
– Вполне, если только Раду не наплодит новых вампиров. Этим уже занимается Распутин, так что хватит с нас одной проблемы. Да, и расскажи Раду о Франсуазе. У меня такое чувство, что кто-то из магов попытается восстановить сегодняшние потери.
Однако Мирча был настолько слаб, что даже не спросил, что я имею в виду.
– Как хочешь, – сказал он.
– Как у тебя со зрением? – обведя камеру рукой, спросила я.
– Вижу кое-что; у меня такое впечатление, что мы победили.
– Не совсем. – И я вкратце обрисовала ему ситуацию. Услышав об Агнес и ее смерти, он сказал: – Нужно сообщить Сенату, что Распутин скрылся, забрав с собой сивиллу. Не знаю, сохранит ли она свою силу; очень может быть, что сохранит.
Учитывая, что Майра скрылась сразу после моего разговора с Пифией, я была с ним согласна. Возможно, энергия со временем ослабеет, но кто знает? И значит, у меня появится главная проблема. Когда Майра оправится после удара моего ножа, она попытается сделать со мной то, что пыталась сделать с Луи Сезаром. Возможностей у нее предостаточно, включая убийство младенца или нападение на моих родителей задолго до моего появления на свет. Единственным моим преимуществом было то, что большую часть жизни я провела в доме Тони, больше похожем на крепость, я бы даже сказала, в этаком вампирском Форт-Ноксе; остальное время я находилась в бегах. Так что легкой добычей я не стану. Однако что-то подсказывало мне, что Распутину нравится борьба.
Мирча погрузился в молчание. Наконец он устало произнес:
– Сама все расскажешь.
Я улыбнулась.
– Ну уж нет.
Мирча хотел что-то сказать, но я прижала палец к его губам. В одном я была уверена.
– Я не вернусь туда, Мирча. Мне и раньше было несладко, а теперь за меня будут сражаться все – и Сенат, и оба круга, и Томас… нет. Ну что у меня будет за жизнь?
Он взял мою руку и принялся целовать мне пальцы. Мирча выглядел очень усталым, но его глаза оставались прекрасны, как всегда. От голубых глаз Луи Сезара не осталось и следа, я вновь видела темно-янтарные глаза Мирчи. Почему-то подумалось, что никогда больше мне не увидеть таких удивительных, печальных глаз.