По прошествии нескольких дней я все же решила навестить его. Наверно, собираясь в больницу к выздоравливающему человеку, стоило взять с собой фрукты или цветы. Но я не стала покупать ни того, ни другого — и без них мой визит будет протекать натянутее некуда. Ну что я ему скажу? Что бы ни пришло мне в голову, в любом случае это будет по меньшей мере глупо, а по большей нетактично. Я сама за эти несколько дней буквально извела себя. Представляю, что происходило с ним.
Извела… Наверно, не совсем тут подходящее слово, чтобы описать то тянущее, изнуряющее чувство, которое не покидало меня все эти дни. Будто медленно, миллиметр за миллиметром из тебя вытягивают по жилке. Вроде и не больно по-настоящему, но уже готова отдать все, чтобы только избавиться от этого ощущения. И еще очень хотелось плакать, но я держалась, стараясь занять себя все новыми и новыми делами. Потому что я не плачу, никогда.
У Влада была светлая двухместная палата — родственники не пожалели денег. К счастью, его сосед мирно похрапывал, а потому не услышит нашего разговора, если нам вообще будет, что друг другу сказать.
— Привет, — как можно непринужденней бросила я.
Влад выглядел не так плохо, как я себе представляла, только вот в глазах какое-то странное смирение, что ли. Совсем не свойственное ему выражение.
— Привет, — ответил он и даже улыбнулся.
— Как ты себя чувствуешь?
— Отлично. Если бы не врачи, я бы уже давно ушел домой, — он неожиданно и совсем неуместно подмигнул мне. — Представляешь, они до сих пор не могут понять, что со мной произошло. И, кажется, это не дает им покоя.
— Не удивительно, — я присела на стул рядом с ним. — Я рада, что с тобой все в порядке.
Замолчали. Вот и все, видимо, больше не о чем говорить. Я не хочу спрашивать, что он сейчас чувствует. А он…
— Ты как? — спросил Влад.
— Нормально. Пытаюсь вернуться в нормальный ритм жизни.
— У меня такое ощущение, что ты постоянно сдерживаешь слезы.
Кончики моих губ непроизвольно дрогнули.
— Я никогда не плачу.
Он откинулся на кровати и заложил руки за голову, словно сейчас находился не в больнице, а под солнцем на песчаном пляже.
— Ты знаешь, если никогда не плакать, то и улыбаться ты никогда по-настоящему не будешь.
— Что еще за доморощенная философия? — криво усмехнулась я.
— А что мне еще остается? Только философствовать.
Неожиданно у Влада зазвонил мобильник. Он ответил, коротко переговорил с кем-то.
— Сейчас у меня будет еще один посетитель, — сообщил он мне после разговора.
— Ну, тогда, я, пожалуй, пойду, — я встала со стула.
Не хотелось мне пересекаться тут ни с кем из его родственников и друзей.