В то время считалось, что Сахалин — полуостров, а устье Амура теряется в песках. Таковы были сведения, полученные от ученых-мореплавателей (Браутона, Лаперуза, Крузенштерна), на авторитет которых не решались посягать.
Но Невельской был убежден в необходимости новых исследований. Он осуществил их во время кругосветного плавания на парусном бриге «Байкал», доказав при этом, что Сахалин — остров. А река Амур судоходна и может стать большой водной артерией, благодаря которой Россия превратится в великую океанскую державу (путешествие «Байкала» и ход исследований устья Амура изображены в романе Н. Задорнова «Первое открытие»).
Открытия Невельского противоречили не только утверждениям тогдашних ученых авторитетов, но и политике царского правительства, краеугольным камнем которой были поддержка реакционного Священного союза в Европе и невмешательство в восточные дела (царский министр иностранных дел Нессельроде состоял в тайном сговоре с Англией и предавал интересы России). Распространялись также слухи о наличии в устье Амура маньчжурских крепостей; высказывались опасения, что активизация русских в тех местах может осложнить отношения с Китаем, нарушить Кяхтинскую торговлю.
В столь трудной обстановке за самое признание открытий Невельского, и тем более за решение амурской проблемы, предстояла длительная борьба. Перипетиям этой борьбы, в которой участвуют не только сам капитан и разделяющий его взгляды генерал-губернатор Восточной Сибири Н. Н. Муравьев, но и царские министры, сановники, а также служащие Российско-американской компании — главного предприятия России на Дальнем Востоке, и посвящен роман «Капитан Невельской».
Помимо важнейших географических открытий очень существенным явилось сообщение Невельского о том, что Амур — «ничей»: «На устье Амура живут независимые гиляки, дани никому не платят и никакой власти над собой не признают»[1]. Это полностью опровергало легенду о маньчжуро-китайских крепостях на Амуре. Земли там фактически были незанятыми, но уже возникла реальная угроза проникновения в район Амура западных колониальных держав.
Это понимал и Н. Н. Муравьев, оказывавший Невельскому деятельную поддержку. Муравьев отдавал должное отваге и самоотверженности капитана и ясно осознавал, что «Невельской уже сделал для России больше, чем все предыдущие исследователи подобного рода. Его открытие даже важней, чем открытия наших, по заслугам увенчанных, знаменитостей — Литке, Крузенштерна, Врангеля» (стр. 84). Муравьев показан Н. Задорновым человеком сложным, противоречивым, «либералом и деспотом», в отличие от прямолинейного, порывистого капитана, он тонкий дипломат и, добиваясь своих целей, умеет лавировать, выжидать, действовать, применяясь к обстановке. «Он мог одинаково превосходно и с энтузиазмом говорить и «за» и «против» одного и того же, мог приводить в исполнение разные замыслы, часто противоположные друг другу. Казалось, два человека жили в нем рядом» (стр. 194).