— Гляди-ка, ты обрел дар речи. Это хорошо. Зато ты потеряешь нечто другое… Но не сейчас. В этот раз я зашла только для того, чтобы у тебя появился аппетит. Ну-ка, посмотри сюда.
Она хватает меня за шиворот рубашки и подтаскивает к Джону.
— Смотри.
О Боже!
Но теперь мне гораздо удобнее, на что я и рассчитывал. Не знаю, доводилось ли вам слышать когда-нибудь о таком приеме в кетче, который называется «воздушные ножницы». Я подпрыгиваю, выбрасывая вперед ноги, и они крепко охватывают талию Луизы Уолкотт. Мне просто хочется закричать от радости, так как я слышу сухой щелчок упавшего на пол предмета. Она выронила бритву. Я делаю неимоверное усилие и опрокидываю ее на пол. Она ударяется головой о стену. Я изо всех сил сжимаю талию и слышу, как хрустят ее нижние ребра. Я почти теряю сознание от напряжения. Она не может даже закричать. Она уже больше ничего не может, тело ее становятся мягким, как тряпка.
Сзади что-то шевелится. Ко мне подползает Донна. Я поворачиваю голову и вижу, как она кусает пол.
— Не двигайся, Фрэнк, — говорит она.
Я догадываюсь, что ей удалось ухватить бритву зубами. Я все еще сжимаю ногами тело Уолкотт. Чувствую, как лезвие бритвы неуверенно скользит рядом с моим запястьем.
— Повыше, Донна.
Одна веревка поддается. Я с силой раздвигаю кисти, и все рвется. Руки мои свободны. Но они, естественно, затекли и болят. Я пытаюсь шевелить пальцами. Они словно неживые. Не будем отчаиваться. Попробуем еще. Я поднимаю руки, чтобы восстановить кровообращение.
Пальцы начинают оживать. Тут я вспоминаю, что нужно ломать комедию, и начинаю истошно вопить:
— А-а-а! Луиза!.. пощади… на помощь… нет, только не это… А-а-а!
Донна прыгает на бритву, которая выпала у нее изо рта. Она порезалась, когда подбирала ее, — у нее идет кровь. Я разрезаю ее путы, растираю руки и ноги, обнимаю ее.
— Донна! Ты просто восхитительна. Ты бесподобна. Я тебя очень люблю.
— О Фрэнк, — всхлипывает она. — Бедный, бедный Джон… Убей ее, убей ее, эту гадину…
— Нельзя, — отвечаю я. — Полиция должна выколотить из нее всю правду. Будь уверена, они ей зададут.
И я снова начинаю завывать, как в театре, а Донна хохочет.
Затем мы шепотом обсуждаем план дальнейших действий.
— Мне очень хочется немного попортить ей портрет, — говорю я. — Но так, чтобы она осталась в живых.
Я хватаю тело Луизы и раскладываю его на полу. Затем в одну секунду переламываю ей оба запястья. Детали описывать не буду — это неинтересно. Мне становится немного легче. Она вдруг просыпается, но Донна затыкает ей рот. Я смачно бью ей кулаком по уху, и она снова отправляется в страну чудесных снов.