И в самом деле, охотники потеснить царевну нашлись скоро. В своих целях попытались использовать стрельцов противники церковной реформы Никона. Идея ударить челом государю для восстановления старой веры исходила еще от Аввакума с его пустозерскими соузниками. После их казни в апреле 1682 года эта затея не была забыта. Напротив, наступившая анархия подхлестнула расколоучителей, вселив надежду на благоприятный исход «всенародного челобитья». Казалось, многое тому способствует: растерянность и слабость правительства, открытое сочувствие стрельцов и самого боярина, князя Ивана Андреевича Хованского, который возглавил Стрелецкий приказ после гибели Долгоруких. В свое время гордый боярин был даже бит батогами за приверженность к древнему обряду. С тех пор он стал осторожнее, ходил в никонианскую церковь, но в среде старообрядцев почитался своим.
Именно близкие к староверам стрельцы подали челобитную с требованием «старую православную веру восстановити». На 5 июля был назначен публичный диспут. Любопытно, что Наталья Кирилловна, совсем недавно пострадавшая от стрелецкого буйства, поспешила предупредить стрельцов о возможности ареста их вождей в царских палатах. У придворной борьбы свои правила, и теперь уже вдовствующая царица была не против столкнуть стрельцов с правительницей.
Спор со староверческими вождями состоялся в Грановитой палате в присутствии бояр, духовенства, царевен Софьи Алексеевны, Татьяны Михайловны и царицы Натальи Кирилловны. Вдовая царица была посажена ниже царевен, что должно было показать всем, кто есть кто при московском дворе. Ревнители старины явились в Кремль в сопровождении возбужденного народа, с крестом, Новым Заветом и иконой Страшного суда. Но «пря» — диспут как таковой не получился. Да он и не мог получиться. То был спор глухого со слепым, ведь в действительности никто и не желал слушать друг друга.
Патриарх Иоаким встретил вошедших вопросом: чего они добиваются? Суздальский протопоп, старообрядец Никита Пустосвят гордо ответил: мы пришли бить челом об исправлении веры. Расколоучителя нападали, патриарх защищался, отвергая один их аргумент за другим. Софья решительно поддерживала Иоакима. Расколоучителя в ответ кричали о неодолимости своего богословия. Временами дело доходило до рукоприкладства. Распалившись, Никита Пустосвят полез в драку с холмогорским архиепископом Афанасием, некогда числившимся в рядах старообрядцев.
В подобных прениях чрезвычайно важно общее впечатление. Упорство и страсть инициаторов спора давали им все преимущества. Софья первой уловила опасность и прервала диспут, обвинив Никиту в оскорблении царей, будто бы утративших благочестие. Брошенные в гневе слова много значили — обвинение в столь тяжком проступке давало в руки властей грозное оружие.