— Да, конечно. — Амалия прошла к двери с опущенной головой. — Прошу прощения, сестры.
— Тебе следует направиться в Храм Искупления, верно?
— Да, Директрикс.
— Оставайся там до конца цикла. Увижу тебя в садах, буду очень недовольна.
— Да, Директрикс.
Кормия зажмурила глаза, и молилась за подругу, когда та ушла. Полный цикл в этом храме? От сенсорной недостаточности34 там можно сойти с ума.
Слова Директрикс были резкими.
— Я бы тебя тоже отправила туда, не будь у тебя других забот.
Кормия смахнула слезы.
— Да, Директрикс.
— Тебе следует начать свои приготовления с прочтения этой книги. — Книга в кожаном переплете приземлилась на кровать. — Здесь подробное описание прав Праймэйла и твоих обязанностей. Когда закончишь, начнутся консультации о сексе.
О, Дева Пресвятая, пожалуйста, только не Директрикс… пожалуйста, только не Директрикс…
— Тебя проинструктирует Лейла. — Когда плечи Кормии обмякли, Директрикс рявкнула: — Я должна оскорбиться твоим облегчением от того, что не я буду учить тебя?
— Вовсе нет, сестра моя.
— Сейчас ты оскорбляешь меня неправдой. Взгляни на меня. Взгляни на меня.
Кормия подняла глаза и не смогла не отшатнуться от страха, когда Директрикс пригвоздила ее жестким взглядом.
— Ты выполнишь свое обязательство и выполнишь хорошо, иначе будешь изгнана. Ты меня поняла? Ты будешь изгнана.
Кормия была так поражена, что не смогла ответить. Изгнана? Изгнана… по ту сторону?
— Отвечай. Ясно?
— Д-да, Директрикс.
— Не ошибись. Выживание Избранных и отданный мною приказ — твоя основная цель. Любой, создающий препятствия, будет устранен. Напоминай себе это всякий раз, когда захочешь пожалеть себя. Это честь, и она может быть отозвана по моему желанию. Ясно? Ясно?
Кормия не могла совладать с голосом, и потому кивнула.
Директрикс покачала головой, странный огонек зажегся в ее взгляде.
— Если бы не твоя родословная, тебя бы не допустили. В действительности, все это — абсолютно недопустимо.
Директрикс вышла, шурша мантией, ее белое шелковое одеяние скользнуло по дверному косяку позади нее.
Кормия опустила голову на руки и закусила нижнюю губу, обдумывая свое положение: ее тело было обещано воину, которого она никогда не встречала… рожденному от зверского и жестокого отца… и на ее плечах лежала благородная традиция Избранных.
Честь? Нет, это было наказанием — за смелость пожелать что-то для самой себя.
***
Когда принесли еще один мартини, Фьюри попытался вспомнить, был ли он пятым по счету? Или шестым? Он не был уверен.
— Мужик, хорошо, что мы сегодня не сражаемся, — заметил Бутч: — Ты хлещешь выпивку как воду.