По проезжей части мчались автомобили. А может быть, это были вовсе и не автомобили, а электромобили или газомобили. Просто я тогда посчитал, что в примитивном обществе и транспорт должен быть соответствующим. Машины постоянно перестраивались и беспорядочно обгоняли друг друга. Глядя на эти броуновские перемещения, я затруднился определить, кто или что контролирует транспортный поток. Для людей управление было слишком быстрым и сложным. Для роботов слишком бессистемным. Скорей всего, направляющую роль играли люди, причем весьма безответственные, а ограничивали и упорядочивали хаос компьютеры.
Я поднял голову и убедился, что проезжая часть состоит не меньше чем из дюжины уровней, каждый из которых нависает над предыдущим, и все это пахнущее наэлектризованным железом, трещащее искрами, нарезанное ломтями пространство скрывает не только небо, но и вершины домов.
Мы влились в по-военному строгие колонны туземцев. Мне стало немного не по себе, будто вокруг шагали не живые люди, а роботы со сбитым программным обеспечением. Было непонятно, что они станут делать в следующую секунду: отрывать друг другу конечности или копать ямы для посадки деревьев. Мой взгляд постоянно натыкался на неживые остановившиеся глаза, непроницаемые лица и резиновые улыбки. Казалось, что если закончится завод таинственной пружины, движущей этим примитивным механическим миром, то все куклы остановятся, замрут в нелепых позах и немедленно начнут гнить, превращаясь в кучи дурно пахнущей улыбающейся дряни.
— Здесь очень дорогие места для парковки, – суетливо сообщил Тэн. – Поэтому я оставил машину рядом со сквером. Нам придется немного прогуляться. Вы не возражаете?
Шедший позади меня негр прогудел что-то весьма невразумительное. Мне удалось разобрать одно слово – «идиот». Похоже, он был против прогулки, но сделать ничего не мог. Некоторое время мы двигались в общем потоке. Я смотрел на прямые спины идущих впереди людей, на их одинаково подстриженные затылки.
Женщины носили волосы подлиннее, мужчины – покороче. У женщин – одна модель стрижки, у мужчин – другая, но тоже одна на всех. Тяжелый случай.
Мы свернули на узкую улочку и по пологой лестнице спустились в подземный переход. От открывшейся передо мной картины я замер, и только чувствительный тычок в спину заставил меня шагать дальше. Подземелье отличалось от поверхности так же, как мифический ад отличается от не менее мифического рая. Интересно было бы определить, где на самом деле в этом мире рай, а где ад. Наверху стерильная чистота морга, здесь смердящие кучи саморазлагающихся бутылок и пакетов. Наверху – люди-машины, здесь – люди-животные. Человекообразные чудовища, воняющие, как просроченные упаковки с креветками. Мне бросились в глаза заскорузлые руки и темные обветренные лица обитателей подземного перехода. Самое смешное, что я не смог бы точно ответить, кем бы я предпочел стать в этом мире, если бы у меня, конечно, был выбор: зловонным бедняком с раскрашенными волосами или затянутым в строгий костюм роботом?