Медвежонок заметил, что она похожа на Халли Берри. Габриэль решительно воспротивилась: ее красота была уникальна и неповторима. Она поправила линию брови и улыбнулась. Пожалуй, он заслужил прибавку к жалованью за эти слова.
Войдя в номер, Дин Пол одно долгое восхитительное мгновение молча смотрел на нее. Затем наконец проговорил:
– Вот теперь это девушка, которую я помню.
Она подошла, застенчиво улыбаясь. Он нежно поцеловал ее в губы и обнял, чуть похлопывая по спине.
– Сочувствую. По поводу всего сразу. Как ты, держишься?
Габриэль отодвинулась. Опасно было оставаться рядом с ним так долго.
– Случались вещи и похуже.
Дин Пол удивленно посмотрел на нее:
– То, что я увидел недавно, и так достаточно ужасно. Или ты ветеран неизвестной мне войны?
Он, конечно, не отдавал себе отчета в том, как много скрытого смысла было в его вопросе Сначала Габриэль промолчала, затем, усевшись в свое любимое кресло и удобно подтянув ноги, заметила:
– Я думала, вы в Греции.
Он устроился на диване напротив, положив локти на колени. Казалось, он о чем-то напряженно думает.
– Мы прервали поездку. – Пауза. – Я беспокоился о тебе, Габби. Я могу что-нибудь сделать?
Габби. То, как он называет ее, всегда сильно действовало, производило странный эффект на ее нервную систему. Ее приводил в восторг сам звук этого слова. Может, оттого, что так называл ее он один.
– Ты мог бы помочь мне понять тебя.
Он очень серьезно посмотрел на нее:
– Понять меня!
– Ты много лет хранил молчание. Никаких контактов. Даже ни одной открытки. И вот ты вернулся. – Она бросила взгляд на блестящее кольцо из белого золота, украшавшее его безымянный палец. – И ты женат.
– Это не значит, что я не думал о тебе, Габби. Думал, и часто. Но мы расстались не лучшим образом. И не обещали обмениваться рождественскими открытками.
– Насколько я помню, ты меня бросил. Разве это не традиционное для тебя завершение отношений? Ты ведь всегда уходишь, верно?
– Я был всего лишь мальчишкой-студентом.
– А сейчас ты женатый мальчишка. Прошла всего неделя, а ты уже наведываешься к бывшим подружкам. Впечатляет.
Ему было явно неловко.
– Не хочу говорить об этом. Я пришел сюда ради тебя. Я хочу помочь. Если ты позволишь.
Габриэль готова была признать, что ее спокойствие его озадачивает. Он же не мог знать, что она утроила свою дозу ксанакса[4]. Много лет назад, чтобы снять приступы паники после происшествия в Брауне, доктор прописал ей это препарат. С тех пор прием его, вместе с витаминами, превратился в ежедневную привычку. Давным-давно она перестала думать о ксанаксе как о наркотике. Уж слишком мрачное это слово, она предпочитала «эмоциональный витамин».