Никогда еще Клаудиа не чувствовала себя такой беспомощной, как сейчас. Она лежала в трюме, привязанная к балке. После бунта, устроенного Щеголем, ее держали здесь постоянно, отвязывая лишь для еды. Рядом находился и Тюлень. Они были пленниками Щеголя и гадали, какую участь он им приготовил. Наверху начался бой, и что-то подсказывало Клаудии, что он не закончится победой взбунтовавшейся команды.
— Послушай, Тюлень, надо выбираться из этого склепа. — Она попыталась высвободить руки, дотянуться до узла веревки, но ей это не удавалось. — Если победят наши, они же нас и прикончат, если те — тоже церемониться не станут.
— Тысячу чертей, я и так знаю, что дело дрянь, — ответил Тюлень.
Он с трудом придвинулся к зарешеченному отверстию в потолке. Напрягая зрение, он пытался что-то разглядеть наверху.
— Канальи, я вижу мачту с турецким флагом. Они атаковали турок! — закричал он.
— Глупец, какой же наивный глупец этот Щеголь! Я знала, что он погубит и корабль, и команду.
— Может, обойдется, — отозвался Тюлень, не отрывая взгляда от окошка в потолке.
Он пытался оставаться, как всегда, невозмутимым, но Клаудиа чувствовала, что дела плохи.
— Ты слышишь выстрелы с той стороны? — Клаудиа прислушалась. — Если стреляют турки, значит, там — янычары. Они скорее умрут, чем сдадутся Щеголю.
Неожиданно решетка на потолке поднялась, и в трюм спрыгнул канонир по прозвищу Колокольня.
— Эй, Колокольня, развяжи нас. — Клаудиа подалась в его сторону, — Не пропадать же нам здесь.
— Не могу, командир. Щеголь с меня три шкуры спустит. Так что потерпи. Скоро мы разделаемся с ними.
— Не глупи, Колокольня. Две пары надежных рук вам не помешают сейчас.
— А кто вас знает. Может, вы как раз наших и начнете резать.
— Что ты за плешь такая! — прорычал Тюлень из своего угла. — Мы не такие мерзавцы, как Щеголь, чтоб своих гробить. Развяжи веревки!
— Послушай, Колокольня, — сказала Клаудиа, — если мы здесь останемся, нам все равно конец. Что Щеголь, что турки… Если мы помашем саблями, то хоть Щеголь не посмеет тронуть нас.
Колокольня задумался, почесывая лысый затылок, но это никак не означало, что он примет решение в пользу пленников. Поэтому, улучив момент, Клаудиа обхватила его ноги своими и резко дернула на себя. Колокольня упал, и голова его оказалась прямо на груди Тюленя. Тот не растерялся, прижал голову связанными руками. Колокольня сначала дергался и хрипел, но через полминуты затих. Тюлень добрался до его ножа и подполз к Клаудии. Перерезав веревки на ее руках, он подставил свои, чтобы она сделала то же самое.