Все
было обклеено
политической
рекламой. Казалось,
все типографии
мира работали
только на то,
чтобы обклеить
город тоннами
не нужной макулатуры.
Плакаты Партии
Живых отличались
духом народного
русского лубка.
Известный тезис
Геббельса:
"Приумножать
и упрощать",
был прямо воспринят
пиарщиками
партии, и я со
смехом рассматривал
лубки, где могучая
фигура Еремея
Волина то душила
чиновника, то
выметала из
Сибири зомби
или давала
отпор злой
китайской
военщине.
И
девушки, девушки!
Не вонючие,
поросшие небритой
щетиной женщины-зомби,
которые в блеске
исполняют
известную
программу любой
женщины - довести
до гроба мужчину.
А прекрасные,
светлые, как
ангелочки
девушки в юбочках
и джинсах, с
пустыми или
умными глазами.
Высокие или
маленькие!
Веселые, задумчивые,
красивые и
симпатичные!
Между тем, что
я видел раньше,
и этой облеченной
в плоть красотой
было всего одно
различие!
Казалось
бы - всего одно
отличие, что
в этом такого
принципиального?
Но между мертвым
и живым телом
основное различие
тоже заключается
в единственной
принципиальной
вещи, но зато
какой! Так и я
любовался
девушками,
словно и не
было короткой
остановке в
Куйбышеве,
ярмарки, множества
живых людей
и не гастрономических
чувств... и Светланы....
Как она?
Мое
сердце стало
более напоминать
податливый
пластилин.
Теперь можно
было ощущать
боль в левой
стороне груди.
И не сказать,
что это было
приятным. Скорее
я постоянно
знал, что я - живой.
Громаднейший
мегаполис жил
тем, что привозили
из области.
Мясо с ферм,
зерно с элеваторов,
молоко. Все это
подорожало
и отпускалось
бесплатно по
социальному
тарифу. Мы зашли
в один из организованных
мэрией социальных
магазинов. С
тех пор, как я
уехал цены
выросли чуть
ли не вдвое! И
я готов поспорить,
что зарплаты
при этом упали.
У каждой группы
населения были
рассчитаны
свои нормы:
пенсионеры,
дошкольники,
школьники,
матери, социальные
инвалиды и т.д.
При
этом еда была
и в свободной
продаже, так
как заметная
убыль населения
помогла компенсировать
недостаток
в продуктах.
Мы с Феликсом
Викторовичем,
предварительно
сдав на хранение
багаж, знатно
откушали в
одном из кафе.
Благодаря
нашему избавлению
от когтистых
лап смерти, мы
устроили настоящий
пир.
Но
я не рекомендовал
другу заказывать
себе мясо. Говорят,
слишком часто
теперь на стол
подают зомбятину.
Она даже считается
деликатесом.
Особенно мясо
буйных. И люди
не думают, что
занимаются
каннибализмом.
Какое до этого
дело, когда
желудок просит
еды?
Сбыв
немногочисленный
хабар перекупщицам,
и отнеся собранные
документы в
ЗАГС, как будто
я собирался
их поженить,
и, по-прежнему
не привыкнув
к такому большему
количеству
живых людей,
мы стали думать,
чем занять себя
дальше. Я наведался
в свою скромную
комнату, где
долгими зимними
ночами я предавал
ей еще больше
сходства с
монашеской
кельей, а другими
словами просто
мастурбировал,
и там мы передохнули
пару часов.
Света не было,
вода только
холодная, но
мне хватило,
чтобы помыться.
Фен тоже захотел
совершить
омовение, но
вышел из ванной
такой же вонючий.
Как мне показалось.