— А про тебя репортаж был, — произнес Артем, воспользовавшись паузой Брезентового, — и по центральному каналу и по местному телевидению. Что же ты молчал о своих достижениях? Модный фотограф, номинант кучи премий, автор сценария и помощник режиссера в двух фильмах. А мы тут с тобой пиво пьем и не знаем.
— Да кому это интересно, — пробормотал я.
Настроение с утра и так было хуже некуда. Тяжеловатое, темное, без просветов. Всю ночь мне снилась Аленка. Она лежала на койке в реанимации, отгороженная от остальных пациентов непрозрачной ширмой, укрытая простыней, и только круглая голова на белой подушке. Мгновение застыло в моем сне. Аленка еще не умерла, но я знал, что уйду через несколько минут, а когда приду утром, то уже не увижу ее, потому что врач в приемной скажет, что все кончилось. И в своем сне я пытался воспользоваться застывшим мгновением, я подошел ближе к койке и разглядывал Аленку, впитывая взглядом ее шрамы, остатки пепельных волос, темно-красные пятна ожогов, блестящую от мазей кожу, погрубевшую и покрывшуюся миллионами морщинок. Трудно узнать в этой неподвижной фигуре Аленку. Но это была она. Так и проснулся — терзаемый воспоминаниями, проклиная ночную прогулку с Леной, которая обнажила раны неосторожными, а иногда наглыми фразами и действиями.
— Девушка, назвавшаяся твоим рекламным агентом, долго рассказывала, какой ты хороший и милый, и обещала в скором времени вернуть тебя к жизни. — сказал Артем, — Это хорошая новость?
— Не то, чтобы очень, — сказал я, — хотелось бы остаться неузнанным.
— Теперь уже в любом случае поздно. Жди наплыва журналистов.
Брезентовый тут же оживленно предложил похитить меня из больницы и спрятать в каком-нибудь неприметном месте, куда журналисты точно не сунутся. Например, у Брезентового в машине.
— Вот она — тяга к перемещению! — заметил Артем, — бежим все, не знаем куда.
— И не говори, — согласился я.
Тут в палату вошли многочисленные родственники старика. Они тут же наделали много шума, едва не уронили капельницу и помешали нашему разговору. Следом вошла и медсестра, делающая мне уколы. Брезентовый с Артемом поднялись.
— Если что-то нужно — звони, — сказал Артем, — хоть ты и знаменитость, но внимание друзей точно не помешает. Мы всегда на связи, если что.
С этими словами они вышли, а я получил очередную порцию уколов.
Ближе к обеду на сотовый позвонила Анна Николаевна. Я долго смотрел на телефон, размышляя, стоит ли брать трубку, но потом все же ответил.
— Филипп Алексеевич! — раздалось в трубке. Голос у нее, как и всегда, звучал укоризненно, с нотками снисходительности, мол, что поделать с этими мужчинами. Иногда при разговоре с ней я ощущал себя малолетним ребенком, которого отчитывает директор школы за курение в туалете. Впрочем, не исключено, что именно так она и разговаривала.