— И что было тогда?
— Тогда её приговорили к смертной казни.
— Господи…
— И снова смех в ответ. Отец рассказывал, что Элейна хохотала как безумная. Потому-то через несколько дней решением большинства голосов смертная казнь и была заменена ей на длительное тюремное заключение. Сочли, что она повредилась рассудком. Хотя позже это предположение не подтвердилось.
— А почему она смеялась?
— Бог её знает. Госпожа Элейна никогда не была склонна к большой откровенности. Она мне говорила, что её до колик насмешил серьёзный и величавый вид обвинителя, который пытался изображать из себя потомственного лорда, хотя сам же наградил себя титулом за пару дней до того. Малоубедительное объяснение.
— Мда, не повод ржать над собственной казнью, — невольно рассмеялся Илья.
— Так что от госпожи Шаидар скорее следует ожидать верности своим симпатиям и антипатиям, чем благоразумного поведения.
Лорд Тервилль не сдерживал голос, и его собеседники — вслед за ним. Поэтому, когда госпожа Элейна обернулась, расслышав своё имя, Илье не пришло в голову смутиться. Да и держалась женщина совсем не так, как ведут себя люди, задетые чьим-то поведением или назойливым вниманием.
— Перемываете мне косточки, Тервилль? — весело окликнула она.
— Рассказываю про вас замшелые анекдоты. Вы не против?
— Против анекдотов? Ну что вы… И сколько же, по вашей версии, я прикончила врагов?
— До ваших военных подвигов мы не дошли. Обсуждали лишь их последствия.
— О, моё тюремное заключение! Вот уж повод для веселья. Вольно вам надо мной потешаться!
— И оно действительно было длительным, это заключение? — не выдержал Илья.
Женщина посмотрела на него со странным выражением лица, слегка замаскированным улыбкой.
— Чуть меньше шестидесяти лет.
— Обалдеть! Сколько же вам было, когда вас выпустили?
— Дамам таких вопросов не задают!
— О, насколько я помню, сестра госпожи Шаидар сразу от ворот тюрьмы потащила её в Храм Истока, где леди Элейну подпустили к Истоку даже без предварительных церемоний. Так ведь?
— Было такое, верно.
— А потом ведь вы проходили обряд ещё через пятьдесят лет, я прав?
— В отношении других вы почти всегда правы, Тервилль.
— Так почему же отказались это делать в позапрошлом году? Священники же выражали полную готовность подготовить для вас церемонию. Даже напоминали об этом…
— Так всегда бывает, когда наши якобы проблемы стремятся решить за нас наши любящие родственники. Я ведь не просила их об этом.
— А почему?
Леди Шаидар приподняла бровь.
— Вы переступаете границы скромности, Эверард. Разве можно задавать подобные вопросы? Это почти так же неприлично, как рыгать за столом. Чему вы учите молодёжь? — И махнула рукой в сторону недоумевающего Ильи и изумлённого Санджифа.