— Спасибо…
— Я вам сделаю сейчас укол. Это поддержит ваши силы. Так… давайте-ка вашу руку… Вот, все и в порядке!
— Благодарю вас…
— К вам все время пытаются пройти ваши офицеры. Что им от вас нужно? Доктор не пускает их, но… сами понимаете, мы не можем их долго сдерживать.
— Не знаю… Их, наверное интересуют обстоятельства моего ранения…
— А что в них такого необычного? Сейчас идет война, ранения получают многие. Что же тут особенного именно в вашем случае?
— Не скажите, фройляйн… Я получил свои раны в тылу.
— А-а-а… На вас напали эти русские бандиты? Совсем потеряли всякую совесть!
— Нет. Это были не бандиты.
— Несчастный случай?
— Я бы так не сказал. Мы с товарищем сопровождали нашего офицера… Не совсем нашего, он вышел из лесу… С ним был пленный русский. Да. Он сказал старшему поста, что он сам из СС, какое-то специальное подразделение. Из штаба подтвердили и нас с Гельмутом назначили сопровождать их обоих до штаба. Эсэсовец отдал нам все оружие, и мы сели в грузовик.
— В кабину?
— Мы же не поместились бы там все… В кузов. Русский сел у борта, эсэсовец сзади, а мы с Гельмутом сидели у правого борта. Все оружие мы сложили на пол.
— А что, его было так много? Вы извините, но я как-то не понимаю — сколько его могло там быть?
— Немало. У эсэсовца был с собой пулемет и винтовка. И еще ремень, на котором висело два пистолета.
— А у русского? Было что-нибудь?
— Откуда? Он же был пленным! Он нес мешки с какими-то вещами. Я даже сказал об этом фельдфебелю.
— Даже так? И что он вам ответил?
— Я сказал ему — непорядок, русский не должен ничего нести. Фельдфебель только хмыкнул и сказал — хочешь сам сказать СС, как они должны вести себя с пленными?
Вы же знаете, как они на нас смотрят…
— Да…
— Мы ехали по дороге, и нас остановил еще один эсэсовец, гауптштурмфюрер Горн. Я его раньше видел, он командир какой-то части на аэродроме. Странно, СС — и вдруг на аэродроме! У них что, есть свои самолеты?
— Кто их знает? Может быть, и есть.
— Да… Он сказал, чтобы мы шли вытаскивать его машину — она застряла в ручье. Гельмут возражал ему, но он даже вытащил оружие.
— Неужели?
— Да. Он вытащил пистолет! И угрожал нам.
— Невероятно!
— Вот и вы тоже удивились! А потом он стал говорить с русским.
— По-русски?
— Нет… На нормальном немецком языке. И с эсэсовцем стал говорить.
— Вы не слышали — о чем?
— Не слышал. Мы уже были у машины. Потом он стал стрелять.
— В кого?! В вас?
— Нет. Я услышал выстрел и обернулся. Тот, первый эсэсовец, бросился на гауптштурмфюрера. И тогда Горн стал в него стрелять. Потом они оба упали на землю. Мы бросились вдвоем к машине, и вот тут по нам ударил пулемет из грузовика…