- Гарсиа! Вы здесь?
- Да. Мы можем поговорить позднее?
- Конечно. Мы можем поговорить и сейчас.
- Мне нужно подумать об этом. Я не ел и не спал целую неделю и не могу думать логично. Я могу позвонить вам позднее?
- Ладно, ладно. Чудесно. Вы можете позвонить мне на работу в...
- Нет. Я не буду звонить на работу. Извините, что разбудил.
Он повесил трубку. Грентэм посмотрел на ряд цифр на телефонном аппарате и набрал семь цифр, обождал, потом еще шесть и еще четыре. Записал номер на листке бумаги, лежащем возле аппарата, и повесил трубку. Общественный телефон находился на Пятнадцатой улице в Пентагоне.
Гэвин Верхик проспал четыре часа и проснулся пьяным. Когда он часом позже приехал в гуверовское здание, алкоголь улетучился, но появилась боль. Он проклинал себя и проклинал Каллахана, который, вне всякого сомнения, будет спать до обеда и проснется свежим, бодрым и готовым лететь в Новый Орлеан. Они ушла из ресторана в полночь, когда тот закрывался. Потом заглянули еще в несколько баров и пошутили насчет посещения "подводного" кино, но, так как любимый ими кинотеатр взорвали, они не могли этого сделать. Поэтому они просто пили до трех или четырех часов.
В одиннадцать у него была назначена встреча с директором Войлсом и следовало появиться трезвым и бодрым. Это было невозможно. Он попросил секретаршу закрыть дверь и объяснил ей, что подхватил противный вирус, может быть, грипп, и его нужно оставить одного, если только не появится что-нибудь чертовски важное. Она изучала его глаза и, казалось, хмыкала еще более неодобрительно, чем обычно. Запах пива не всегда испаряется во время сна.
Она вышла и закрыла за собой дверь. Он запер ее. Чтобы уравнять положение, позвонил Каллахану, но никто не ответил.
Что за жизнь. Его лучший друг зарабатывал почти столько же, сколько и он, но был занят работой тридцать часов в неделю и имел богатый выбор сговорчивых молодых студенточек лет на двадцать моложе. Потом он вспомнил их грандиозные планы насчет недельного отдыха на Сент-Томасе, и в воображении возникла Дарби, прогуливающаяся по пляжу. Он поедет туда, даже если придется уйти в отставку.
Волна тошноты поднимается вверх, подкатывает к горлу, и он быстро ложится на пол. На дешевый правительственный ковер. Он дышит глубоко, и где-то вверху в голове начинает стучать. Оштукатуренный потолок не закружился, и это придавало силы. Через три минуты стало ясно, что рвоты не будет, по крайней мере, в данный момент.
Его портфель находился в пределах досягаемости, и он осторожно подтянул его к себе. Нашел внутри конверт, лежащий рядом с утренней газетой. Вскрыл его, развернул сложенные вместе листы и держал их обеими руками на расстоянии шести дюймов от лица.